впереди так много дел.
Ты просыпаешься от холода. Одеяло сползло на пол, а простыня как будто сырая. Ты
неохотно, еще не осознав себя, разлепляешь глаза. Мы ведь не рассчитывали увидеть это так
сразу – свое нелюбимое тело, посиневшее, в пупырышках и с никчемным пушком? Ты
морщишься и дрожишь. Натягиваешь одеяло на голову, сопротивляешься судорогам. Вот
незадача, а сна-то и след простыл. Ты садишься в кровати, трешь глаза, изо рта воняет, лоб
саднит, правая рука затекла и теперь изнутри колючая. Будильник показывает 6.16. Мы ведь
5
не собирались просыпаться сегодня так рано? Укутываешься в одеяло и встаешь. Паркет
ледяной. Прохудившиеся тапки как всегда с другой стороны кровати.
Заходишь в ванную комнату. Ты чья-то давно позабытая туша в морозильнике.
Телятина? Свинина? Кругом только бессердечный кафель, пожелтевший от времени и
кривовато налепленный. Горячую воду тоже отключили – извини, не обессудь. Ты смотришь
на себя в зеркало. Лицо опухло, всюду какие-то нахрапистые складки. Ты чувствуешь, как
соски на груди взъерошились. Очень холодно, так неуютно. Но возможности снова заснуть
нет ни малейшей. Уж поверь мне, я знаю свою работу и давно выучился управлять твоим
обыкновенным, как у всех, организмом и застопорившимся сознанием – нас заранее обучают
таким вещам. А о терпении и о том, что его иногда ненадолго хватает, меня почему-то
забыли предупредить. Или, возможно – я часто об этом думаю – не захотели.
Ты тащишься в кухню, включаешь все конфорки, ставишь кипятиться воду: кастрюля,
чайник, ведро, еще одно ведро. Теперь надо ждать. Ну и жди, кто тебе мешает? Но мне
кажется, будь у нас электрический чайник, жить стало бы легче. Я видел такой в журнале:
красивый, черного цвета, вытянутой формы. Полминутки, и у тебя уже есть всамделишный
кипяток, почти волшебство. Но электрический чайник так и не куплен – сплошной каменный
век, ты разве что огонь не высекаешь. Я-то как-нибудь обойдусь, я вообще отлично
справляюсь без жидкостей, а вот твою жизнь назвать легкой, язык не повернется. Впрочем,
ты ведь все равно меня не слышишь.
Слегка оттаяв, малость приняв человеческий облик, ты тянешься за сигаретой, а пачка
пустует, что твой мозжечок. Ты чертыхаешься. Я знаю, это не по-братски, но не выдержал и
выкурил ночью последнюю сигарету, о тебе даже не вспомнив. Тебе очень больно? Я имею в
виду: ты меня не видишь, не слышишь, думаешь, все происходит случайно, а этот «ненарок»
не сглаживает ли разочарование, не упрощает ли боль? Больно принимать удар от кого-то