— Насколько я знаю, Аврора никогда никого не пожирала!
— Но повсюду оставляет разбитые сердца... Она не отдает себя в этом отчета, потому что занята только несчастным Филиппом. Пора ей вернуться в мир живых людей.
— Вы тоже полагаете, что он мертв?
— По-моему, это очевидно. Наверное, труп где-то зарыли, так что его, наверное, уже никогда не найдут. Но мы-то живы, и если мы не хотим, чтобы власть стараниями какой-нибудь самозваной фаворитки досталась совсем другой семье, то наше лучшее оружие — Аврора! Она полностью подходит для роли незаурядной правительницы.
— Повторяю еще раз: он женат!
— На счастье, у нас возможен развод. Доверьтесь мне! Пусть события развиваются естественным образом.
— Вы забываете о самой Авроре. Она отвергла невероятное количество претендентов на ее руку, в числе которых было много завидных женихов, и слишком горда, чтобы довольствоваться ролью фаворитки! Август только обломает об нее зубы.
— Это только усилит его аппетит. Он охотник, но притом обольститель, когда сам этого пожелает...Думаю, это как раз такой случай. Нас неминуемо ждут новости на сей счет...
Ждать пришлось даже меньше, чем можно было предположить. Уже назавтра гонец из дворца доставил конверт для графини Кенигсмарк: внутри лежала подписанная самим государем грамота, предоставлявшая ей честь занять место среди фрейлин Ее королевского высочества вдовствующей курфюрстины-матери. В связи с этим ей жаловали покои во дворце.
— Что я вам говорил? — гордо прошептал Фридрих жене, пока девушка вслух зачитывала послание.
— Подождите, она еще не дала своего согласия...
И верно, Аврора не спешила с откликом. Сначала она поразмыслила, а потом заявила, что сочтет за честь послужить столь благородной особе, однако не видит причин переезжать во дворец.
— Отсюда до него рукой подать. Только тем придворным дамам, жилища которых находятся далеко от дворца, устраивают ночлег в покоях государыни, остальные там не живут. Мне не нужно исключений.
Рассудив так, она начала готовиться к своей новой роли. Гонец отправился назад с соответствующим ответом, смягченным прочувственными благодарностями.
По прошествии еще одного часа, разодетая в пух и прах в стиле, подходящем для свиты вдовствующей правительницы, — высокий затейливый головной убор, фиолетовый атлас, умеренное декольте и аметистовые украшения, — она уселась в карету, и кучер Готтлиб в считанные минуты доставил ее к тому крылу дворца, где проживала вдова Иоганна Георга III.
Та занималась своим утренним туалетом среди умеренного беспорядка, всегда сопровождающего подобные церемонии. Камеристки, подчиняясь указаниям камер-фрау, приносили избранные для этого дня предметы облачения. Сама Анна София восседала в белом шелковом пеньюаре перед зеркалом, доверив прическу заботам своей личной парикмахерши. Три дамы образовали перед ней полукруг, четвертая, склонившись над ларцом, выбирала украшения, внимая пожеланиям своей госпожи... Пахло ирисами, ладаном, нагретыми для завивки волосами.