— Спасибо, что пришли, — сказал Джек. — Я бы сам к вам заглянул, если б меня не держали тут на цепи.
Гость затрясся и закашлял.
— Впрочем, полагаю, вам интересно будет узнать, — продолжал Джек, — что мне поступают весьма заманчивые предложения. Куда более заманчивые, чем то, что я услышал от вас.
Гость прошептал что-то гневное, затем, исчерпав слова, несколько раз чиркнул ладонью по воздуху.
— О, насчёт этого я не обольщаюсь, — заверил его Джек. — С нашей встречи двадцать восьмого июля всё переменилось. У вас довольно свидетельств — по крайней мере, так мне все твердят, — чтобы отправить меня и мальчишек на Тайберн. Я не буду просить у вас прежнюю цену: ферму в Каролине. С ней я уже распрощался. Но Бога ради! Человек вашего ума должен понимать, что в нынешнем вашем предложении нет ничего заманчивого! Милосердное повешение и достойное погребение для меня и для мальчиков… Неужто вы всерьёз думаете, что я стану вам помогать за такие пустяки? Тысяча чертей, если я захочу умереть быстро, я всегда смогу это сделать, не выходя из комнаты!
На сей раз гость говорил довольно долго, хотя вынужден был прерваться из-за нового приступа кашля, видимо, очень мучительного. Старик заёрзал на стуле, ища положение, в котором боль была бы не такой сильной.
— Рёбра, — поставил диагноз доктор Джек Шафто. — Знакомое дело, сэр, я сам их ломал раз или два. Зверская боль, да? Руки и ноги заживают быстро, а вот рёбра — целую вечность.
Таким манером он болтал, дожидаясь, пока гость прокашляется, а когда тот наконец подавил приступ и замер, прижав ко рту платок, продолжил:
— Мне не трудно встать перед кем скажете, положить руку на Библию и присягнуть, что монеты, которые я забрал из ковчега — ваши монеты, — были полновесные, а те, что я положил на их место — мои, — порченые. Но вы вполне справедливо спрашиваете, кто мне, на хрен, поверит? Да ни один здравомыслящий человек. Верно. Согласен. Итак, вы, сэр, требуете вещественных доказательств в виде похищенных мною монет. Где они, вы хотите знать? Что ж, я уже говорил вам раньше, что отдал всё покойному милорду Равенскару. Я думал, вы уймётесь. Но поскольку вы не перестали меня одолевать, я навёл справки через тех моих знакомых, которые ещё не убиты, не в тюрьме и не бежали из страны. И они сказали мне, что синфии из дома Равенскара забрал приятель покойного, Даниель Уотерхауз, и что этот Уотерхауз спрятал их в склепе или где-то там ещё в Клеркенуэлле… по вашему лицу я вижу, что вы знаете, о каком месте речь!
(В продолжение последних Джековых слов драный парик запрыгал, поскольку его обладатель закивал.)