Он подошел к выбранному месту и изучил его более внимательно. Да. Годится. Проверил ранец и начал спуск. Путь вел к высокой, устойчивой осыпи, идущей вдоль основания стены.
На полпути он остановился, чтобы поправить ранец, смахнуть с одежды влагу и взглянуть на петроглиф, изображающий антилопу в натуральную величину. Их тут было множество, наряду с изображениями четвероногих животных, грифов, человеческих фигур, концентрических окружностей. Некоторые продолжались на уровне четвертого этажа развалин большого здания, построенного у подножия скалы. Его народ этим не занимался. Рисунки относились к периоду Великого пуэбло, с двенадцатого по четырнадцатый век, произведения старых анасаси.
Продвижение дальше вниз внезапно облегчилось. Здесь уклон и нависающий выступ стены защищали от дождя.
Достигнув дна, Билли повернул на восток — плещущиеся воды справа, пожухлая трава и худосочные деревца вокруг него на склоне. Он не предпринимал попыток скрыть свое прохождение, но шел широким, целенаправленным шагом.
На той стороне потока у основания противоположной скалы стояли развалины Боевого Убежища — небольшое кирпичное строение с бело-красно-желто-зелеными петроглифами. Они тоже относились к дням Великого пуэбло. Мальчишкой он мог бы страшиться подобных мест, бояться пробудить мстительных духов Предков. С другой стороны, он решил, что, вероятно, прошел бы мимо них из принципа.
Зигзагообразная молния протанцевала где-то на востоке — икне-эка-а. За ней не спеша последовал раскат грома. К этому времени Кот, вероятно, уже в Аризоне, увидев в его разуме Монумент каньона де-Шелли — ответвление каньона дель-Муэрто, в частности. Хотя вычисление транс-кабины в «Вигваме Птицы Грома» относилось бы к области эзотерического знания. Без сомнения, Кот прибыл бы через Чинле — это означало, что у него все еще впереди долгий путь, даже если он появился несколько часов назад.
Отлично. Черноскальный каньон не так уж далеко.
След ветра на кончиках моих пальцев —
знак моей смертности.
След дождя на моей ладони —
знак ожидающего мира.
Песнь, что непрошено поднимается во мне, —
знак моего духа.
Свет того полуместа,
где его лошадь танцевала для Безумного Коня, —
знак того, иного мира,
где по-прежнему расхаживают силы, камни говорят,
и ничто не есть то, чем оно мнится.
Мы встретимся в одном старом месте.
Земля содрогнется. Камни начнут пить.
Забытые вещи суть тени.
Тени станут так же реальны,
как ветер, дождь, песнь и свет —
там в старом месте.
Паучиха на вершине своей скалы,
я бы тебя поприветствовал,
но я иду другим путем.