— Брось, — одернула ее Евгения. — Никакие они не твари, а очень интересные существа. Представляешь, мама, — она повернулась к Ирине Андреевне, — какие сообразительные. Вмиг научились отличать геркулес от тертых яблок. Точно так, как пишет австралиец. Оказывается, в стране кенгуру и коала — этот ученый автор на редкость банально называет свою страну, — она поморщилась, — сходят с ума от тараканьих бегов.
— Это не тараканы, а настоящие беговые лошади, — ворчала Лилька, не сводя глаз со стопки денег. Она постукивала пальцами рядом с ней. Ей давно хотелось положить их в сумку. — Восемь сантиметров длиной, а усы!..
Ирина Андреевна слушала, глядя то на дочь, то на ее подругу. В общем-то, Лилька не просто подруга дочери, а нечто большее. С самого рождения. Даже с предрождения… Ирина Андреевна наблюдала за ней так, как никогда и никто за Лилькой Решетниковой не следил. На то есть причины…
— Вы мне ответьте наконец прямо и точно, — Карцева снова попыталась пробиться сквозь стену неприкрытого восторга, который у обеих выражался по-разному. У Лильки — ворчанием и деланным неудовольствием, у дочери — отчетливо, ясно, без кривлянья. — Ведь именно наука помогла выиграть забег вашим подопечным, а вам — получить эти деньги? — Она показала на стол.
— Вы требуете публичного признания собственной роли в нашей победе, доктор Карцева? — сурово сведя брови, спросила Евгения. Она повернулась к Лильке, призывая ее тоже восстать. Подруга попробовала, но Лилькины ярко накрашенные губы не могли изобразить гримасу возмущения — мешал восторг.
— Не значит ли это, что мы обязаны поделиться с вами? — Евгения старалась придать голосу несвойственную ему строгость. Она нарочито медленно отодвигалась от стола, открывая взгляду матери деньги, которые на нем лежали. — Уж не хотите ли вы, доктор Карцева, отнять у нас часть гонорара? — она едва удерживалась от смеха.
— Обычно договариваются на берегу, — быстро проговорила Лилька, инстинктивно дернувшись к своей кучке. По голосу было ясно — сейчас она не играла. Потом взглянула на Евгению и тоже отодвинулась, но не так далеко, как она. — Договариваются на берегу о цене за перевоз, — объяснила Лилька, внезапно усомнившись, что Карцевой знакома эта присказка.
— Я ни на что не претендую, — Ирина Андреевна рассмеялась, подняла руки. В свете настольной лампы блеснуло обручальное кольцо на левой руке. Она не снимала его со дня смерти мужа. — Я только хочу услышать оценку моей приманки.
— Отлично, — признала Евгения, — она сработала. Ты выиграла, мама! Но не деньги, — она подмигнула Лильке.