— Но это уже эндокринология. Совсем другая сфера, — удивилась Карцева.
— Она говорит: само время подсказывает, что делать. Только надо уметь слушать!
— Гм…м — пробормотала Ирина Андреевна. — В логике не откажешь.
— С помощью антигормонов можно приостановить раннее половое созревание. Сейчас, говорит она, очень часто происходят гормональные нарушения у подростков, особенно состоятельных родителей. А я — тут как тут! Это она говорит, не я!
Ирина Андреевна молча слушала.
— Но ведь и ты, и бабушка тоже делали отступления? В человеческую сторону? — тихо спросила Евгения.
— Кто тебе сказал? — В голове Карцевой лихорадочно проносились варианты: откуда и кто мог узнать?…
— Да это просто. — Евгения заметила, как напрягся подбородок у матери. Она не ошиблась, она догадалась правильно. Чтобы продлить удовольствие от правильного ответа, она начала издали: — Те дни, когда ты меня лечила солнцем, — она насмешливо взглянула на мать, — думала, я не понимаю, почему ты меня выставляла на улицу в определенные часы? За это спасибо. Так вот, от лечения солнцем у меня просветилась голова. Видимо, витамина Д во мне стало столько, что мысли забегали. — Она засмеялась. — Я, оказывается, не коллекционер по своей природе, а аналитик. Вот этим я и занималась. Ставила вопросы, а потом сама на них отвечала.
— Что же ты такого наотвечала? — осторожно подталкивала мать.
— Если бы бабушка не делала кое-что для людей, никто бы не дал ей денег на исследования.
— Т-а-ак. А я?
— А ты продолжала. Из любопытства. Каждый ученый хочет открыть то, с помощью чего можно управлять другими. Разве нет?
— Ну-у… разумно, — кивнула мать.
— Ты могла этим заниматься из чисто академического интереса. Потому что выпала из поля зрения тех, в чье поле входила бабушка. Они сами выпали, — хмыкнула Евгения. — Все знаем, куда — в охранно-коммерческую сферу.
Ирина Андреевна покачала головой.
— Однако… Ну что ж, я рада.
— Чему именно? — спросила Евгения.
— Что у меня есть дочь, а у нее — мозги.
Они засмеялись, довольные друг другом.
— Что ж, тогда продолжим наши игры? — спросила мать.
— Конечно!
После того как Евгения и Лилька начали работать на звероферме, квартира в Тушине им была не нужна. Они расплатились с хозяйкой, которая все еще дежурила в своей мастерской. Прощаясь, художница сказала, что пока никому сдавать не станет, таких замечательных девушек, как они, ей не найти, а пускать кого попало — опасно. Не дай бог, потеряет и мастерскую, и квартиру.
У нее была особенная манера говорить — короткими фразами, с расстановкой. Будто кистью, с размаха, она кидала на холст порцию краски.