Но матери нет, она прожила свою жизнь, скорее всего, довольная собой. Она гордилась Лилькой — такая красивая девочка. Собой — тоже. Если у некрасивой женщины красавица дочь, значит, мужчина, биологический отец, оказался хорош собой и нашел в ней нечто, чего не мог найти в других?
А какова радость от этой награды ей? Да, она эффектная молодая женщина, а дальше что? Всю жизнь сидеть в этом зоопарке? Ради чего? Все будет принадлежать Евгении. Единственное, что остается ей, Лильке, — до конца дней работать на нее и ее детей. Которых родит Евгения. Не важно, с кем.
Лилька почувствовала себя измочаленной, как ватное одеяло, которое лет двадцать назад ее собственная бабушка колотила деревянным вальком на реке то по красной стороне, то по желтой. Она запомнила ту сцену — ей казалось, что одеялу больно.
Лилька расцепила руки, она тяжело дышала. Когда перед глазами возникала красная сторона — ярость вспыхивала и обжигала живот, будто влитая в желудок вода вскипала. А когда перед глазами появлялась желтая, злость отпускала. Разум говорил: подумай, ты можешь получить свое, ты — результат научного опыта.
Лилька наконец вернулась к столу, собрала бумажки, сложила обратно в конверт. Коробку завязала шпагатом, но убрала не на антресоли, а в комод. Закрыла ящик ключом. А ключ — куда спрятать ключ? Она огляделась, потом вышла на кухню. Холодильник показался ей больше всего похожим на камеру хранения. Она открыла дверцу, засунула ключ в поддон под морозилкой.
В прихожей висело большое зеркало, Лилька встала перед ним. Свет дня был ясным, летний день долог и чист. Она смотрела на себя, пытаясь представить себя мужчиной.
Короткие волосы меняют лицо. Она взяла бейсболку, затолкала под нее кудри. Овал лица не матери, значит — отца. Нет, не отца, мужчины, поправила она себя. Черты, конечно, у него грубее, тяжелее. Сколько ему лет сейчас? А было? Показалось, она видит его. Она узнала бы его на улице?
Лилька засмеялась. Ага, узнала бы. И что? Подманила феромонами? А дальше? Фу, глупая. Да просто так, чтобы не убежал, поговорил… Но феромоны отключают мозги напрочь, они включают совсем другое место. Вот оно, тысячекратно воспетое поэтическое чувство — любовь! На самом деле за него надо благодарить обоняние. Небольшую штучку в носу. Такую ма-аленькую, а чувство любви — такое большо-ое.
Она отошла от зеркала. Что ж, мать Евгении и ее бабушка — тетеньки с головой. Похоже, они получили мужские и женские феромоны в то же самое время, что и американка, биолог, Уинифред Катлер. Лилька читала о ней, когда писала диплом. И надо сказать, завидовала. Дама получила экстракт из подмышечного пота, а потом синтезировала этот пот.