Евгения тоже улыбнулась, потом поежилась.
— Возьмите жилет, — приказал он. — Не позволяйте себе заболеть. Я не стану за вами ухаживать, я не гожусь на роль сестры милосердия.
Она взяла жилет, от него пахло мехом и теплом.
— Сейчас я затоплю печь, накормлю вас. Вернуться в норму после такого потрясения, — насмешливо, но уже с другой, ласковой интонацией, добавил он: — поможет хороший кусок мяса.
— Но я…
— Только не говорите, что вы не испугались. Вы представили себе — тайга, непроходимые завалы, вот-вот начнется пурга, домик на запоре, странный мужик, про которого чего только не говорят…
Она застегнула жилет на две большие пуговицы.
— Я шил его вот этими руками, — он вытянул перед собой руки. У него красивые руки, ровные пальцы и чистые ногти. Это удивило еще больше. Почему он здесь? Откуда? Местные говорили разное. Молодые женщины — с придыханием. Старые — со странной ностальгией. Мужчины крутили пальцем у виска. Мол, слетел с катушек где-то в Европе, потом спрыгнул в тайгу. Но ловок, больше всех берет рысей.
— Здорово, — сказала она. На самом деле жилет был сшит преаккуратно.
— Меня здесь зовут по-разному, — заметил он, укладывая поленья в печи.
— Я знаю, — быстро сказала она.
— Например? — так же быстро спросил он.
— Во-первых, Вадим Зуевский.
— Это по паспорту, — согласился он.
— Белый дьявол…
— Еще, — подгонял он.
— Бледный шаман…
— Вы мне льстите, Евгения, — усмехнулся он.
— Но я не знаю другие имена, — она прислонилась к стене. — Скажите, Вадим, а разве есть такое растение — Евгения? Или вы все придумали?
— Есть, не придумал.
— Вы так хорошо знаете ботанику? — Она следила за тем, как он кладет щепу и кору.
— Я всегда плохо знал ботанику. Но я подготовился к вашему появлению.
— Как?!
— У меня здесь разные книжки, — он кивнул на стеллаж. — Я читаю, иногда даже вслух. Чтобы не забыть, как звучит голос. Есть одна — о цветах. То, что я рассказал вам, там написано. У меня фотографическая память. Можете проверить.
Евгения засмеялась. Она смеялась и не могла остановиться. Она чувствовала, как вместе со смехом уходят остатки нервного напряжения. Вадим не смотрел на нее, он занимался своим делом.
Наконец она умолкла. Стало тихо, только трещали загоревшиеся дрова, и от этого тишина казалась особенно густой.
Молчание длилось, они сидели в разных углах. Разделенные золотистым светом лампы или, напротив, соединенные им?
Она удивилась — ей вдруг захотелось, чтобы этот свет их соединял, а не разделял. Тепло от его жилета, тепло от печи — это прекрасно. Но ей внезапно захотелось тепла его дыхания. У него жаркое дыхание, она это знает. Оно пахнет хвоей, она уже уловила этот запах. Она читала, что в тайге люди жуют сосновую смолу от цинги.