На станции было спокойно, будто ничего не случилось. Возле билетной кассы стоял жандарм, который присматривался только к бабам с тюками. Видимо, искал для себя цыплёнка или бруски масла. Я сел в вагон и нетерпеливо ожидал отъезда. Когда поезд тронулся, я уже наверняка знал, что и в этот раз мне удалось облапошить немцев. В тамбуре ехала какая-то сельская баба и объедалась творогом. Я попросил у неё кусочек, а она кроме того дала мне кусок пирога и немного молока.
На Главном вокзале во Львове было пусто. Ни одного чистильщика сапог, ни одного швейцара не было перед входом. Видимо, немцы, наконец, решили этот вопрос и навели свой порядок. Домой идти я не рискнул, потому что немцы, уведомленные о бегстве, могли тут устроить засаду. Вместо этого пошёл в дом, в котором жил задолго до войны. Экономка — украинка — узнала меня сразу. Много не расспрашивала, а накормила и подарила рубашку. Когда я попросил о возможности переночевать, экономка отвела меня в соседнюю квартиру к молодой красивой женщине. После короткого разговора я понял, что квартира эта занята проститутками. Мне постелили на полу, и я заснул. Всю ночь в квартире было тихо: видно, моя хозяйка решила сегодня отдохнуть и никого к себе не привела.
1 октября
С самого утра я пошёл в бюро Организации Тодта на улице Легионов. Теперь улица называлась Адольф Гитлер Ринг. В бюро сказал, что хочу работать в ОТ. Мне дали заполнить вопросник, в котором я указал вымышленную фамилию. Толстый немец сказал, что мне повезло, потому что как раз сегодня уходит эшелон в Томашув Мазовецкий. Мне приказали прийти к двум часам на сбор группы, с которой я и поеду. У меня оставалось ещё несколько часов, так что я пошёл посмотреть, что в городе изменилось.
На улице было полно немецких солдат и офицеров. Зато я не увидел ни одного итальянца или венгра, а на повороте Гетманских Валов и ул. Валовой встретил давнюю знакомую из DRK — Элю. Как обычно, она была модно причёсана и красиво одета. На шее носила серебряный медальончик. Эта Богоматерь с медальона уже один раз защитила Элю, когда в 1942 году кто-то из шмальцовников[86] сказал, что Эля является еврейкой, сбежавшей из Краковского гетто. Теперь Эля мне сказала, что после расправы со мной все поставили на мне крест. Спросила меня, как так случилось, что я опять на свободе. Я попросил Элю, чтобы не рассказывала знакомым о том, что меня сегодня тут встретила.
После этой встречи я уже по городу не ходил, только сел на лавку на Гетманских Валах и ждал до двух часов. Когда я вошёл в бюро, тут, кроме меня, было ещё несколько пацанов, в основном старше меня. Мы вместе и являлись той группой, которая должна была сегодня уехать. На протяжении получаса мы ждали ещё одного, который, видимо, передумал. Немец, который должен был нас отвезти, по этому поводу заметно нервничал. На вокзал мы поехали на трамвае, а в поезде заняли зарезервированное купе.