– Но ведь и собственное дело у вас в Директории не совсем собственное? Как я знаю, в каждом предприятии есть государственная доля?
– Есть. Только ведь она не вымогается. Государство получает ее, давая определенные преференции предпринимателю, строящему новое предприятие. Аренда земли, бессрочная и бесплатная, беспроцентный кредит, снижение налогов, снабжение с государственных складов необходимыми материалами, страховка на случай банкротства, поддержка торговой экспансии… множество преимуществ по сравнению с полностью самостоятельно рискующими предпринимателями в других странах.
– Допустим, ты меня убедил. Но вот то, что верховная власть полностью защищена от узурпации и перерождения – все равно не верю.
– Стопроцентной гарантии от несчастья не может дать даже Банк. Для контроля же за высшей властью у нас предусмотрено разделение ее между двумя комитетами, коллегиальность и контроль со стороны тайных служб за кандидатами. И поверь мне, Симон, что это действует не хуже, а куда лучше, чем якобы имеющийся при демократии контроль со стороны народа.
Дальше нам договорить не удается. Звонок по телефону превращает мой выходной в рабочий день. Да, имея столько должностей, приходится забыть не только о выходных, но часто и о личной жизни. Вот не пойму одного – как это «сталинский опричник» Берия успевал еще и за школьницами охотиться, да еще и спать с ними? Наверное, у него в сутках сорок часов было.
– Маша, приготовь мне, пожалуйста, кофр на всякий случай. Извини, Семен, дела. Надеюсь, ты найдешь, чем заняться? Кстати, тут я недавно получил очередной вестник трудов наших ученых. Можешь почитать, для подготовки к занятиям может пригодиться. Ну все, пошел.
Целую на дорогу жену и выхожу. Лошадь, как говорит наш литовско-калифорнийский князь, животное, опасное со всех сторон. Но за время, что мы здесь прожили, нужные навыки наработались волей-неволей. Поэтому до завода добираюсь быстро. Недоразумение разрешается довольно легко, делаю несколько распоряжений, кое-кого наказываю и к вечеру возвращаюсь домой.
А после ужина мы опять беседуем и наш разговор незаметно переходит на рабство. Да, в колониях, что испанских, что английских или португальских, рабство сейчас процветает вовсю.
– Так ты считаешь, Анатоль, что рабство не имеет право на существование?
– Конечно, Семен, не должен человек владеть другим человеком как вещью. – Наливаю ему и себе по большому стакану оранжада. – Все мы, несмотря на цвет кожи, язык и различные обычаи, – люди. Все мы радуемся и печалимся, все имеем право на жизнь. И никто в здравом уме не мечтает стать невольником на рабских плантациях. Человеку противно быть рабом. И рабство обязательно должно быть искоренено. Ты же видишь, что у нас, в Директории, рабства нет.