— А господа Друзь и Мюллер?
— Дитрих находился с Валей в медотсеке… они, я думаю, погибли при взрыве. А Артем Петрович… он был у себя в каюте, в кресле с антигравами, ему ведь уже под пятьдесят было, он перегрузки тяжело переносил… глупо умер и обидно. Андрей говорил ученым, чтобы они закрепляли свои вещи перед маневром, но они же не слушают… короче, в момент столкновения с поверхностью в каюте разбились контейнеры для образцов, кусок пластика отлетел и в горло ему воткнулся, как стилет. Когда я пришел, там все уже… помогать было некому.
— А ахонцы находились в антигравитационных капсулах?
— Должны были. Но они очень не любят — перегрузки переносят легче людей и вообще… Чьень говорил, что эти капсулы похожи на клетки для перевозки животных, какие он на Земле видел — и что он чувствует себя, как домашний питомец, которого везут на дачу…
— Господин Чьень знал слово «дача»?
— Он вообще много знал о землянах. Любил кино смотреть…
— Короче говоря, они не легли в капсулы?
— Нет. Они же не могли даже представить себе, что случится такая беда. Думали, Андрей поворчит за нарушение правил — и все… ахонцы не особенно дисциплинированные, если приказ исходит не от их Альфы. Они все разбились вдребезги. Переломались. В их отсеке в крови были и стены, и потолок, а они сами лежали где попало, как брошенные игрушки… они же легонькие, ахонцы — их било обо все, как придется… простите, мне тяжело об этом вспоминать.
— Вы хотите сказать, что госпожа Тьянья тоже была мертва? Как же вы обнаружили Зялью? Я не понимаю, как она вообще уцелела.
— Я тоже не понимаю, господин дознаватель.
Тьянья меня ужаснула — именно потому, что я знал о младенце у нее в сумке. Мне показалось, что она хваталась за все, что подвернется — пыталась как-то смягчить удары животом: пальцев у нее больше, можно сказать, не было — крошево, и крылья переломаны во многих местах. Я, помню, подумал — косточки торчат, как сломанные спицы из старого зонтика — и ужаснулся собственному цинизму; мне было страшно жаль ее, но восприятие и разум оказались как-то по разные стороны реальности… В конце концов, она, наверное, ударилась головой — когда я ее поднял, голова так повисла… Но я почувствовал, как внутри ее сумки шевелится живое существо — маленькая Зялья, которой еще и недели от роду не было! Как-то Тьянья все-таки ухитрилась ее спасти — уже сама погибая…
— Зялья сама выбралась из сумки матери?
— Она еще не могла этого сделать, господин дознаватель. У ахонцев короткая беременность — но детеныши рождаются, как бы, не совсем доношенными; в сумке они доразвиваются до конца. Честно говоря, я не хотел бы об этом… но… хорошо. Я ее вытащил. К тому моменту я понял, что, кроме нас с Гн-Ктангом, Зялья — единственный уцелевший.