Старые мастера (Бернхард) - страница 65

Ведь такого чудака, как я, быстренько упрячут в дом умалишенных, то есть отправят прямиком в Штайнхоф, едва узнают, что такой-то человек больше тридцати лет приходит через день в Художественно-исторический музей и занимает скамью в зале Бордоне. Для психиатров я стал бы находкой, сказал Регер. Для того, чтобы попасть в дом умалишенных, совершенно не обязательно больше тридцати лет ходить через день в Художественно-исторический музей и занимать скамью перед Седобородым стариком Тинторетто; вполне достаточно обнаружить подобную привычку на протяжении всего двух или трех недель, у меня же эта привычка держится десятилетиями, сказал Регер. Я не отказался от своей привычки и после женитьбы, напротив, присутствие моей жены даже упрочило эту привычку приходить через день в Художественно-исторический музей и сидеть там на скамье в зале Бордоне. Для психиатров я стал бы не просто находкой, а настоящим кладом, однако психиатры не заполучат меня ни в качестве находки, ни тем более в качестве клада, сказал Регер. В психиатрических лечебницах пребывают тысячи так называемых душевнобольных, которым далеко до моего сумасшествия. Ведь в психиатрических лечебницах содержат людей, которые просто не подняли руку, когда должны были поднять, или назвали черным то, что другие называют белым, сказал он. Однако я не умалишенный, во мне просто необычайно развита сила привычки, хотя и несколько странной привычки, которая заключается в том, что больше тридцати лет я прихожу через день в Художественно-исторический музей и сажусь на скамью в зале Бордоне. Если поначалу эта привычка ужасала мою жену, то потом она смирилась с ней, а в последние годы она даже говорила, что сама заразилась этой привычкой и ей нравится ходить со мной в Художественно-исторический музей, где мы садимся на скамью в зале Бордоне перед Седобородым стариком Тинторетто, сказал Регер. Мне действительно представляется, что Художественно-исторический музей остался для меня единственным прибежищем, сказал Регер; я прихожу к Старым мастерам, и только Старые мастера дают мне силы жить дальше, хотя я давным-давно возненавидел их, больше всего на свете мне ненавистны Старые мастера Художественно-исторического музея и вообще Старые мастера, все Старые мастера, как бы их ни звали и какие бы картины они ни создали, сказал Регер, а все-таки именно они дают мне силы жить дальше. Поэтому, когда я бреду по городу, то думаю, что этот город стал мне противен, даже не только наш город, но и весь мир, следовательно и все человечество, ибо нынешний мир и нынешнее человечество стали ужасны, а потому и противны такому человеку, как я. Видите ли, дорогой Атцбахер, если человек живет разумом, вроде меня, и если он живет сердцем, вроде меня, то весь нынешний мир и все нынешнее человечество становятся ему противны. В нынешнем мире и среди нынешних людей я не нахожу истинных, близких мне ценностей, сказал Регер. Нынешний миг слишком туп, и нынешнее человечество слишком тупо. Мир и человечество погрязли в такой тупости, что человеку вроде меня она уже нестерпима; с нынешним человечеством и нынешним миром человек вроде меня попросту не может ужиться, сказал он. Нынешний мир и нынешнее человечество пали слишком низко, сказал Регер; современный мир и современное человечество достигли невиданного уровня преступности, неслыханной жестокости и зверств, поэтому мне не ужиться и дня с этим миром и этим человечеством. Никто из самых прозорливых мыслителей прошлого не предполагал, что историческое развитие придет к такому упадку, к такому идиотизму, этого не смогли предвидеть ни Шопенгауэр, ни Ницше, ни тем более Монтень, сказал Регер; что же касается величайших, всемирно уважаемых писателей и поэтов, то их наихудшие пророчества относительно культурного упадка меркнут по сравнению с нынешней реальностью. Даже Достоевский, один из величайших провидцев, описал наше будущее так, что сегодня эта идиллия способна вызвать лишь улыбку; у Дидро также получилась идиллия, и даже ад, придуманный Достоевским, оказывается безобиден по сравнению с той жутью, в которой мы сейчас пребываем — от одной лишь мысли о ней мурашки бегут по спине; то же самое можно сказать об аде, которым нас пугал Дидро. У Достоевского было свое русское, восточное мировоззрение, однако он не сумел предвосхитить реального ада, точно так же как этого не смог сделать его западный оппонент Дидро. Мир и человечество переживают реальный ад, подобного которому не бывало на протяжении всей мировой и человеческой истории, это действительно так, сказал Регер. Ад, предсказанный великими писателями, — это безобидная и идилличнейшая идиллия по сравнению с тем адом, где мы сегодня живем, сказал Регер. Кругом подлость и злоба, ложь и предательство, сказал Регер, таким бессовестным и коварным, как ныне, человечество никогда не бывало. Оглянитесь по сторонам, обойдите хоть целый свет, всюду та же злоба и подлость, предательство и лицемерие, ничего, кроме злобы и подлости, обмана и лицемерия. Выйдите на улицу, если вы вообще