– Твоя. Норовистая.
Овца не хотела уходить, упиралась и шевелила розовым носом. И Руслану не хотелось.
Но пришлось.
– Где ты шлялся-то, окаянный! – шепотом ругала его бабка, но у нее не обидно получалось. Точно так же ругала Руслана его родная бабушка, когда он возвращался домой, вдоволь накатавшись с горки – в штанах, облепленных ледяными катышками, с покрасневшим носом и насквозь мокрыми варежками, со снегом за шиворотом. – Понесла тебя нелегкая! Дан же был тебе проводник, сказано: за проводником ступай. А проводник-то твой вон – на печурке дрыхнет. И крылечко мне пообещал поправить, а сам едва инструмент не растерял…
– Не растерял же, – весело ответил Руслан и за наглость был награжден тычком в плечо.
Черты родной бабушки все сильней и сильней проступали сквозь лицо чужой старухи. Солнце все так же стояло в зените. Руслан отмерил дощечку, отпилил, приколотил, попробовал – держится. Да заодно и три другие заменил: когда сюда еще кто забредет, а крыльцо на ладан дышит. Старушка смотрела на него с любованием и даже вынесла стакан прохладного молока.
– Вот это подарок так подарок! Да ведь говорят, мол, не подарок дорог, а внимание. Ну дак разува-ажил! Заходи, милый, перекуси, чем бог послал, расскажи мне, зачем пришел сюда.
И он рассказал ей все.
Сидя в чистенькой горнице за круглым столом, накрытым самовязанной скатертью, он говорил, не решаясь взглянуть в лицо старухе, потому смотрел в окно. Там погасал бесконечный день. Да и она не стремилась смотреть на гостя, возилась у печки, доставляла на стол вкусные деревенские кушанья: яичницу с луком, томленные в сметане грибы, вареную картошку. Глашка вилась у ног старушки, как будто и всю жизнь тут была.
– Кошка-то вас признала, – сказал Руслан неизвестно зачем.
– Все кошки меня знают, – уклончиво ответила хозяйка. – Сложное твое дело, голубчик. А оружие-то у тебя есть? Дадено?
– Дадено, – согласился Руслан и вытащил из кармана мизерикорд.
– Ишь! – Она приняла стилет в раскрытые ладошки. – Вот он нынче какой. Подойдет, пожалуй. Нет, голубчик, теперь я тебе его уж не верну. Не по руке он тебе. А вот мне – в самый разочек…
Она взяла свою кривоватую палку и ловко приладила стилет к ее навершию. Лезвие данного Руслану оружия удлинилось, истончилось, изогнулось, словно повинуясь чужой настойчивой воле – и теперь в руках у старухи была остро наточенная коса. И сама старуха распрямилась, стала выше ростом, лицо ее заострилось, глаза ввалились…
И Руслан узнал ее. И он понял, почему она казалась Руслану похожей на его бабушку, – в лице бабушки он впервые заметил ее.