– Вот ты как… Хорошо же! – свирепея, зарычал урядник.
Он вынул шашку и целиной обогнул Никиту с левой стороны.
– Эдак! – ответил Никита. – Чего я тебе помешал? – И он опустил жердь.
Жердь ткнулась в снег и зарылась концом, поднимая седую морозную пыль. Прошло всего мгновенье. В бледном скупом свете месяца блеснула сизая обнаженная шашка.
– Получишь ты у меня памятку! – яростно напирал на Никиту урядник.
Шашка ударилась с коротким, тупым звуком. Никита только успел всплеснуть перед собой руками. Всем своим нутром не вскрикнул, а как-то глухо выдохнул:
– А-а-а-а!..
Затем все стихло. Только по примятому разрыхленному снегу синели неровные холодные тени.
Урядник распаленно и зло продолжал сжимать в руке опущенную шашку.
– Мало вас учат, бузуковых детей!..
Когда же около тела Никиты показалось на снегу темное расплывающееся пятно, урядник сразу понял то нелепое и страшное, что случилось. Он мгновенно осел всей своей громадной фигурой, расставил странно руки и выронил шашку.
– Как же это так?.. А?.. Как же так?..
Растерянно придвинулся к Никите, нагнулся и впился в него рассматривающими глазами. Пятно крови росло все больше.
– Ну, ты што ж!.. Э-эй?.. Вставай!.. – дрогнувшим голосом сказал урядник, не веря еще тому, что так легко и просто убил человека.
Осторожно потянул его за ворот. Пальцы в тугих, вязанных из шерсти, теплых перчатках дрожали.
– Э-эй… вставай!..
Никита лежал неподвижно.
Жуткая мысль вошла в ум. Убил… Да нет, не может этого быть! И привыкший повелевать, настойчивый голос еще громче прорезал тишину ночи:
– Встав-ай!.. Как же так?.. Что же теперь с тобой делать?..
Где-то, далеко в душе, уже шевелилось злое, змеиное, холодное оправдание:
«Ничего не делать… Сам виноват. Напьются, идолы, да и колобродят! Доколобродился…»
Месяц среди облачков плыл, уныло блестя серебряными рогами, словно говорил:
– Как глупо, как ненужно пропала человеческая жизнь!..