Он был
самый
высокий
десятиклассник
в школе, и
многие
девочки были
в него
влюблены. Пришли
мы с
подружками
на танцы для
старшеклассников,
у стенки
стоим, вдруг
смотрим —
Володька
идет в нашу
сторону.
Девчонки мне
говорят: «Он
на тебя
смотрит.
Повезло тебе,
он если кого
приглашает,
то весь вечер
только с нею
одной
танцует и
провожает потом».
А я говорю:
«Глупости…» Но
он
действительно
меня
пригласил, и
я не
представляла,
о чем можно с
ним говорить.
И потому
сказала: «Ну ты
и длинный...» Он
мрачно посмотрел
сверху: «Сама,
можно
подумать,
короткая...» И
уже было
понятно, что
танцевать
больше не
пригласит.
Девчонкам
потом узнать
не терпелось:
«Ну как? Ну как?»
Я ответила:
«Фи! Чего в нем
такого? Я ему
больше меня
приглашать
не разрешила.
Зачем он мне?
Я, когда иду
по улице, и
так все от
меня отпадают
и у краев
дороги в
штабеля
складываются».
Варвара
улыбнулась,
почувствовав,
как возле ее
уха Танькины
губы
растянулись
в широкой
чеширской
улыбке.
— А когда
тебя Сашка
лишал
невинности,
ты... была
счастлива?
—
Танька... Ты
знаешь, я
вообще-то
невинность аж
в два приема
теряла.
Чеширская
улыбка
растаяла на
Варвариной щеке:
— Такое
бывает?
— Ага.
Сначала
мы поехали на
дачу что-то
отмечать вчетвером:
я, моя
подруга Маша
и двое Сашек. Впрочем,
одного из
них, кажется,
звали
Пашкой... ну да
это неважно.
И все напились.
Своим мамам
мы позвонили
с почты и заплетающимися
языками
сообщили, что
поезда не
ходят,
произошла
авария, вот
когда всё починят,
мы и
вернемся,
завтра, то
есть. Мамы не
поленились
позвонить в
железнодорожную
справочную и
узнать, что
ничего не сломалось,
но достать-то
нас они все
равно никак
не могли... Ну, и
мы ночевать
там остались.
— И что же
— все вместе
легли? —
Танька
оторвалась
от
Варвариного
виска и
смотрела ей в
лицо черными
глазами, в
зрачках прыгало
отражение
огненных
языков дракона.
Там
было две
кровати. На
одну легла
Маша со своим
Сашкой, на
другую — я со
своим. Я
заснула
немедленно,
но, как
выяснилось
потом, Сашка
уверен был,
что мы с ним
занимались
всем, чем в
кровати
положено... Но
я того не
заметила,
потому что
заснула. А во
сне его на
пол спихнула,
он так и не
смог меня
разбудить и
потеснить,
спал на
стульях,
никакого
шока от
происшедшего
я утром не
испытала.
— А при
вторичной
попытке?
Вторая
попытка была
через месяц.
Сашка меня к
себе домой
позвал, когда
родителей не
было. Мы начали
целоваться и
постепенно
переместились
на
родительскую
кровать. Она
была двуспальная,
накрытая
персидским
ковром. И он таки
сделал «это». А
потом как
заревет!
Плакал, прямо
заливался
слезами,
говорил, что
он думал,
будто я уж
давно не
девушка,
только поэтому
на «это» пошел,
а раз
случилось
наоборот,
значит, я его
брошу. Что за
фантазия странная,
до сих пор не
могу понять...
А сама совсем
не
расстроилась,
только
сказала ему,
что не надо
рыдать, лучше
холодной воды
принести, а
то мама за
испачканный
кровью ковер
отвинтит ему
голову. Ну и
он успокоился...