Та
вовремя
среагировала,
книжка не
долетела до
ее головы, но и
не упала —
резко
натолкнувшись
на магическую
волну, плавно
вернулась
обратно на
стол.
— Это «The Seven Purposes[34]»,
— виновато
сказала
Варвара,
взглянув на
обложку
антикварного
издания. —
Хорошая книжка.
Жалко ронять.
— Ты... ты
сама очень
хорошая, — не
скрыла
своего умиления
Танька, но
остановила
Варварин порыв
— та вытянула
вперед руку,
будто собралась
погладить ее.
— Поговорим
об этом
потом?
Варвара
вновь
спрятала
руки за
спину.
— А про
какой груз ты
говорила, что
мне придется
носить в
полете? —
спросила она,
стараясь казаться
незаинтересованной.
— М-м-м... —
озадачилась
Танька.
— Меня, —
ответил ее
голосом Бог.
—
Здорово! —
Варвара
взвизгнула
от восторга. Танька
слегка подскочила
от
неожиданности.
«И ведь нисколько
не удивилась,
зачем,
собственно, ей
нужно меня,
э-э-э… Таньку,
то есть,
носить с собой…»
— подумал Бог
с некоторым
неудовольствием.
Причина была
не в том, что
Танька сама
бы летать не
могла, как
раз наоборот
— у нее имелся
уже
отработанный
навык полетов;
и даже не в
том, что за
счет Варвары он
мог
экономить
свои
магические
ресурсы. В
отношении
«груза» у Бога
другая
причина была,
но объяснять
ее Варваре он
не собирался,
пусть думает
что хочет… —
если она еще
в состоянии
думать о
чем-либо.
— Знаешь,
что здорово? —
не унималась
явно
перевозбудившаяся
Варвара. — Я не
люблю чужих
прикосновений,
ну, то есть
малознакомых
людей или несимпатичных.
А мы ведь
мало знакомы,
но ты мне
просто
фантастически
нравишься, и
прикасаться
к тебе —
удовольствие!
— она схватила
Таньку в
охапку и
подняла
вверх, прижав
к животу.
— Не так
вовсе, —
фыркнула
Танька, ее
рот тут же пополз
в сторону,
щеки
запылали.
Сконфузились
оба: и она, и
Бог, но
подумали две
души разное.
«Лучше б
я сам на
руках носил
эту женщину, —
подумал Бог. —
А вместо
этого она
будет
таскать нас с
Танькой».
Ну а
Таньке-то,
если честно,
эти
прикосновения
оказались
приятны и
даже более
чем, что ее и
смущало. Она
все больше
ощущала себя
зацикленной
на Варваре,
пыталась
«кармической
задачей» все
оправдать. Уж
не связывала
ли их в
предыдущих
перерождениях
любовь? Вдруг
им тоже
суждено было
слить свои
души музыкой,
а потом все
завершилось
разлукой? Или
у них была
любовь
материнская,
но тогда кто
из них мать, а
кто — дитя? А
может,
наоборот, они
враги
прирожденные
— сильная
ненависть
тоже звучит
как музыка.
Но, если уж
совсем
откровенно,
то в нынешней
и реальной
жизни
Танькино
чувство к этой
женщине
становилось
все больше
похожим на
влюбленность.
«Только этого
не хватало! — одергивала
она себя. —
Неужели я
начала сексуально
реагировать
на женские
прикосновения?»