А девушку, приведшую сюда Матвея, внезапно затрясло, да так сильно, что она не удержалась на ногах и упала. Вниз, туда, где в эту минуту она умирала.
Вернее, упала бы, если бы ее не подхватил Кравцов. Нет, не руками: в этом мире все было не так, как в привычном ему, человеческом. Тем более что сдвинуться с места он не мог, завязнув в серой смоле. Матвей просто инстинктивно ринулся к бедняжке, всем своим существом рванулся ей на помощь, переполненный гневом, яростью и бесконечной жалостью к ней…
И незнакомка, уже устремившаяся вниз, приостановилась. Пару мгновений она висела в сером желе, испуганно свернувшись в комочек, затем робко приподняла голову, осмотрелась и впервые за все это время улыбнулась. Слабо, еле заметно, но – улыбнулась.
А в ее опустошенных, выжженных болью глазах зажглись крохотные искорки надежды.
Девушка выпрямилась и повернулась к Матвею. Губы ее дрогнули, искривились в мучительной судороге, она явно пыталась что-то сказать. Но у нее ничего не получилось: казалось, что губы девушки прочно склеены – кем-то глумливым и жестоким.
Кравцов решил помочь незнакомке, тем более что он уже догадался, кто она такая. Собственно, за подробностями по этому уголовному делу Матвей Кравцов и вылетел сегодня в Мурманск.
Они все – и Лана, и Кирилл, и Яромир, и Ленка Осенева, и Володя Свидригайло, и он, Матвей – только-только начали приходить в норму, вернувшись к привычному ритму и образу жизни после кошмара, разыгравшегося с ними на одном из островков Белого моря. Прошло больше двух месяцев с того дня, раны физические зажили давно, душевные начали рубцеваться, жизнь постепенно вновь входила в русло…
Пока в газете с говорящим названием «Жесть!» не появилась статья на весь разворот – «Кровавое жертвоприношение на Олешином острове!».
Матвей в принципе никогда не читал прессу, обладавшую пикантным оттенком жидких утренних анализов, ему в жизни и так адреналина вполне хватало, так что щекотать нервишки смакованием по большей части выдуманных «ужасов» у него не было ни времени, ни желания. И в тот день он также не собирался изменять своим привычкам. Он предпочитал после ужина почитать «Аргументы и факты», единственную газету, которую продолжал выписывать.
Матвей с удобством расположился в кресле, собираясь погрузиться в мир весомых аргументов и достоверных фактов, когда в гостиную вошла бледная до синевы Ирина, державшая в руках какую-то газету.
Лизонька была у соседей, в гостях у своего лучшего друга Павлика, с которым ходила в детский сад, так что вечер выдался тихим и спокойным. Телевизор они решили не смотреть, отдали предпочтение – каждый – печатному слову, и Иришка ушла в спальню, собираясь понежиться на кровати, читая любимый журнал.