– Вы открыли дверь. Что было дальше?
– Я хотел взять драгоценности, деньги… Как получится. Но тут хозяйка проснулась… Она хотела знать, что я делаю в ее комнате. Я испугался… Взял первое, что под руку попалось, и ударил ее по голове.
– Вы хотели ее убить?
– Нет, не хотел. Так получилось.
Сейчас он скажет: «Я не виноват», и будет смотреть на инспектора с надеждой во взгляде, надеждой, что его поймут, войдут в его положение и, быть может, даже пожалеют. Анри поморщился. Убийство по неосторожности – это почти наверняка каторга или длительное тюремное заключение, но не смертная казнь. И самый придирчивый прокурор республики вряд ли сумеет доказать, что Клеман убил с обдуманным намерением. Если, конечно, это вообще был он, в чем инспектор сильно сомневался.
– Вы взяли какие-нибудь вещи из ее спальни?
– Да я струхнул маленько… Кровь там везде была. Я взял несколько украшений и убежал.
– Во что она была одета?
– Чего?
– Какая одежда была на вашей жертве?
Бернар насупился.
– Я… Я не помню, – выдавил он из себя.
– Чем вы ее ударили?
– Ну… Штука какая-то стояла… железная…
– Где стояла?
– На столике возле кровати.
– Лампа?
– Не помню. Я первое, что попалось под руку, схватил.
– Какая мебель была в комнате?
– Чего?
– Мебель какая там была?
– Да е-мое… Стол был. Стулья… – Должно быть, взгляд у Анри становится совсем странный, потому что убийца спохватывается: – Ой! Кровать там была, да…
– Вы вернулись к себе в пристройку, и что? Дальше что было?
– А что? Ничего. Меня никто подозревать не стал… Мы же в замок хода не имели… Все решили, что ее убил кто-то из своих.
– Крови много попало на вашу одежду?
– А?
– Кровь попала на вашу одежду?
– Кровь? Да, попала.
– И что вы с ней сделали?
– Ничего.
– Вы что, так и ходили везде в окровавленной одежде?
– Чего я-то… Я же говорю, никто на меня даже не думал.
– А сейчас зачем решили признаться?
– Ну… В газеты хочется.
– Что? – Анри аж подпрыгнул на стуле.
– То самое. Пропечатают меня на первых полосах. Это ж слава, да? А то я тридцать девять лет прожил, никому не нужный… Пусть хоть сейчас обо мне узнают.
Лемье мрачно покосился на своего собеседника, встал и вышел, в расстройстве забыв в машинке свежеотпечатанный протокол. Инспектору стоило колоссального труда не грохнуть дверью на прощание – грохнуть так, чтобы она слетела с петель.
– Ну, что? – спросил его Бюсси. Он и Амалия находились в коридоре, откуда было слышно каждое слово, произносимое в комнате для допросов.
– Черт знает что, – признался Анри. – Это не он.
– Вот и я о том же, – усмехнулся комиссар. – Нет, я не спорю, среди преступников встречаются идиоты, которые говорят и действуют в точности так же, как рассказал наш подозреваемый. Однако это не случай Бернара Клемана. Свою мачеху он угробил так, что комар носу не подточит, а то, что он несет про Лили Понс… То, как он описывает ее убийство, совершенно не в его стиле.