Огорошенный, я вертел перед собой рукопись, оборвавшуюся так неожиданно. Присмотревшись, я обнаружил, что, похоже, там было еще что-то, один или несколько листов оторваны, причем явно в спешке. Разочарованно я отложил бумаги в сторону, мне это совсем не нравилось. Конечно, я не собирался заниматься этим, но все же мне было весьма любопытно узнать, куда же повел неведомый Даг-ан своего маленького слугу. А еще мне надоели всяческие непонятные события. Ну, кому, скажите на милость, могло понадобиться обрывать страницы этой рукописи? Я вскочил, пораженный мыслью, внезапно пришедшей мне в голову. Алиенора, ну, конечно, только она, со всей непочтительностью юной девы к книге, могла сотворить такое.
Я бросился к двери, но вовремя остановился, здраво рассудив, что в такое время девочка попросту уже спит.
«Что могло заставить эту прелестную и умную девушку так поступить?» — Эта мысль не давала мне покоя. Но, в любом случае, на ответы я мог рассчитывать только завтра утром.
— Дядюшка Анри, — на лице Алиеноры появилась милая гримаска капризного ребенка.
— Ну, пожалуйста, дядюшка Анри, — она ласкалась ко мне, как кошечка, эта истинная дочь Евы, прекрасно сознающая, что ни один из тех, кто называет себя мужчиной, не сможет ни в чем ей отказать.
Это произошло сразу после завтрака, когда я изо всех сил постарался придать своему лицу серьезное выражение, грозно сдвинул брови и поинтересовался, не знает ли она, куда делись недостающие листки рукописи.
Последовавшая далее сцена была просто великолепной, сначала милое дитя сделало вид, что ничего не понимает, что ей никогда бы и в голову не пришло вскрывать пакет, предназначенный не ей. Видя, что проказница со мной играет, я продолжал настаивать, и тогда плутовка разразилась слезами, причитая, что внезапная смерть отца была для нее таким ударом, что она, бедняжка, осталась совсем одна. Со слезами на прекрасных глазах она мне поведала, как ей необходима поддержка, а будущий муж ее, неразумный мальчик, только на год старше ее. Поэтому, если я перестану на нее сердиться, то она мне все объяснит. Украдкой вздохнув и по-отечески поцеловав это прелестное создание, непостижимым образом ставшее от слез еще красивее, я успокоил ее, что не являюсь столь черствым и бесчувственным человеком, каковым она меня, вероятно, считает.
Когда Алиенора поняла, что на нее не сердятся, слезы моментально высохли, и она тут же мне почти весело прощебетала трогательную историю одинокой молодой девушки, в отчаянии пытавшейся найти причины гибели отца. Сочувствуя, но теряя терпение, я вопросительно посмотрел на нее, и тогда она, с глубоким вздохом, призналась мне, что действительно взяла на некоторое время пару листочков.