На аэровокзале близ Дворца инвалидов Жан-Марк взял такси и назвал адрес. По обеим сторонам рю Бонапарт были припаркованы на ночь автомобили — передние колеса на тротуаре, задние — на проезжей части. Шофер чертыхался — невозможно было проехать. Он был старый, усатый. Расплачиваясь, Жан-Марк заметил, что несколько десятицентовых монет перемешались у него в кармане с французской мелочью. Он рассчитался, взял чемоданы, пересек заставленный машинами двор и втиснулся в лифт. Нажимая на кнопку третьего этажа, ухмыльнулся. Что общего может быть между этой убогой дощатой кабиной, неспешно, громыхая всеми своим шарнирами, поднимавшей его вверх, и просторными, герметичными, оснащенными кондиционером нью-йоркскими лифтами, от скорости которых перехватывает дыхание, в то время как приглушенная музыка, льющаяся через динамики, ласкает слух?
Отец сам открыл ему дверь, гостеприимно раскинув руки с такой дежурной готовностью, что это даже выглядело смешно:
— Привет, старик! Удачно съездил?
И тут же осведомился:
— Кароль не с тобой?
— Кароль? Нет! — ответил Жан-Марк. — Почему?
— Она надумала поехать за тобой в Орли!
По лицу Жан-Марка пробежала какая-то тень. С чего вдруг Кароль решила его встречать?
— Должно быть, как всегда очень поздно выехала! — заключил Филипп.
Он засмеялся с видом уверенного в себе, довольного жизнью, невозмутимого человека. Жан-Марк прошел вслед за ним в гостиную. Его рассеянный взгляд удостоверился в неизменности сочетания старинной мебели с большим китайским ковром, украшенным геометрическим рисунком, стен цвета розовой лососины с темными картинами в деревянных позолоченных рамах… Кусочки льда зазвенели, падая ему в стакан. Этот легкий звук напомнил ему об одном прокуренном нью-йоркском баре. Отец предложил шотландское виски. Они выпили, сидя друг против друга, глаза в глаза. «Если бы только Кароль могла не возвращаться!» — мелькнуло в голове у Жан-Марка.
— Ну, рассказывай! — начал Филипп. — Как тебе понравилась Америка?
— Потрясающе! — ответил Жан-Марк.
— Это ни о чем не говорит: потрясающе!
— Для меня — говорит. Несколько недель, прожитые человеком там, совершенно меняют его масштаб мышления!
— Дидье Коплен вернулся вместе с тобой?
— Нет, он уехал из Нью-Йорка две недели назад.
Жан-Марк улыбнулся, заглянул в свой стакан и добавил:
— Он был совсем на мели! Вначале попытался давать уроки французского, но ученики уходили от него один за другим.
— А у тебя как сложились дела с Кроуфордом?
— Очень хорошо. Я занимался тем, что разбирал и классифицировал французские публикации по юриспруденции…