«Я даю свое согласие на то, что все мои дети, мальчики и девочки, которые родятся от нашего будущего брака, будут крещены и воспитаны в Католической, Апостольской и Римской религии, — читал Александр вполголоса. — Я намерен заключить перед католическим священником нерасторжимый союз и категорически отвергаю любой развод (для мусульман и полигамию). Имя и адрес первого свидетеля… имя и адрес второго свидетеля».
— Разрешение выдается епископом беспрепятственно, — сказал аббат Ришо. — Речь идет о простой формальности.
Франсуаза удивлялась возбуждению Александра перед этим доказательством — наконец-то полученным! — католической непреклонности. Саркастичность, которую он скрывал из-за нее, придавала его лицу выражение дотошности. Почему он не хотел положиться без колебаний на волю этого священника, настроенного к нему столь дружелюбно?
— Естественно, отец мой, — сказал он с фальшивой серьезностью, — что католическая церковь стремится вовлечь в свое лоно если не супруга-некатолика, то, по крайней мере, его потомство. Обратите при этом внимание, что православная церковь, более широкомыслящая, оставляет родителям полную свободу — крестить ли своих детей католиками, православными или протестантами. Несомненно, такая терпимость объясняется тем фактом, что мы имеем дело с эмигрантской церковью, ущемленной в своем мирском влиянии. Итак, условились, наши дети будут католиками!
Слушая, как он говорит об их детях, Франсуаза ощутила большое волнение. Он не мог шутить на эту тему. Напрасно она считала, что он всегда расположен к насмешкам и осуждению.
— Зайдите ко мне снова, когда наметите дату вашего бракосочетания, — сказал аббат Ришо.
— Мы думаем пожениться в феврале, — быстро сказала Франсуаза.
— На февраль нет запрета? — спросил Александр.
— Нет, — сказал аббат Ришо, улыбаясь. — Просто я попрошу у вас, месье, если можно, свидетельство о крещении, а у вас, мадемуазель, свидетельство о крещении, о первом причастии, о конфирмации и записку об исповеди.
Пока он это перечислял, Франсуаза опять уловила во взгляде у Александра легкую иронию.
— А как насчет музыкальной программы? — перебил он.
— Мы вместе ее выберем, в свое время, — сказал аббат Ришо. — Или, скорее всего, вы поговорите об этом с нашим органистом…
— В любом случае, — прошептала Франсуаза, — все будет очень скромно.
— Успокойтесь, здесь не существует тридцати шести обрядов венчания. Таинство для всех одинаково. То, что отличает одну церемонию от другой, так это выбор цветов и певчих. Вы сделаете это, как захотите…
Аббат Ришо встал. Беседа была закончена. В коридоре его ждали другие посетители с, несомненно, более интересными историями. Вместо того чтобы открыть дверь, выходящую прямо на улицу де л’Абей, Франсуазе захотелось пройти через церковь. Она испытывала физическую потребность ощутить на своих плечах сень и прохладу нефа. Уже наступил вечер. Несколько светящихся точек освещали просторный, безмолвный неф. Редкие прихожане, чьи силуэты потерялись в этом необъятном пространстве, молились, опустив голову. Франсуаза проскользнула между скамеек, преклонила колени и погрузилась в молитву. Александр остался стоять рядом с ней, скрестив руки. Она попыталась возвыситься, чтобы просить у Господа защиты на том пути, который выбрала. Но присутствие Александра мешало ей отвлечься.