Она встала и направилась к выходу. Александр пошел за ней, как турист, скользя взглядом по сводам, витражам, росписям. Паперть была погружена в сумрак. Напротив сверкали мирские огни бистро.
— Ну вот, — сказала она, — это было для вас не слишком тягостно?
— Наоборот! Он превосходен, этот аббат Ришо! Современный, понимающий, прямой…
— То, что он сказал об объединении церквей, прекрасно!
— Он следует указаниям свыше!
— О нет! Он действительно говорит от сердца! У вас не возникло впечатления, когда вы слушали его, что…
— До каких пор ты будешь мне выкать?
Она улыбнулась и поправилась, сделав усилие:
— У тебя не возникло впечатления, когда ты слушал его, что он был счастлив освятить брак между православным и католичкой?
— В общем-то, нет! Это говорит о том, я уверен, что в нужный момент он очень хорошо сделает свое маленькое дело. Пойдем в «Дё Маго», выпьем по стаканчику вина?
— Лучше дома, — сказала она.
Они перешли на рю Бонапарт.
— Нужно, чтобы ты отвел меня в православную церковь, — заговорила она.
— Потому что он порекомендовал это в своем экуменическом благодушии?
— Нет, потому что, когда я была там единственный раз, меня поразило богослужение, церковное пение.
— Это-то и воздействует! Убрать пение, убрать обряд богослужения — что останется от власти христианства над душами? Как раз вся эта художественная и административная часть религии меня и раздражает. Для многих людей жить по законам церкви — значит застраховаться на все случаи жизни против парадоксов человеческого мышления! — Он засмеялся: — Я говорю не о тебе!
— Я не умнее других!
— У тебя душа более открытая. Это-то мне в тебе и нравится. В сущности, ты знаешь, у меня нет других желаний, кроме как ошибаться. Я не упрям. Дай мне твоего Бога и пусть он меня дурачит!
— О! Что тебе сказать о моем Боге? В нем нет ничего необычного!.. Он есть, вот и все!
— Браво! От него только этого и ждут: чтобы он был понятием в глубине души, в смысле силы тяготения или направления. Но священники захотели все разъяснить, все кодифицировать. Они расчистили дивную территорию. Понаставляли плакатов: по газонам не ходить, свалки запрещены, движение одностороннее, просьба держать собак на поводке. И чудесный девственный лес превратился в пригородный сквер, где собираются рантье, чтобы погреть на солнышке свои старые кости, и дети, чтобы поиграть в мяч…
Пыл этой дискуссии не вызвал протеста у Франсуазы. Она предпочитала его той холодной иронии, к которой Александр нередко прибегал, говоря о религии. К тому же, когда он горячился, в его голосе чувствовался какой-то живой трепет, который проникал ей глубоко в душу.