Он вздохнул.
— Вы меня, конечно, не помните, — сказал он. — Да и с чего вам меня помнить? И все же мы с вами уже встречались, хотя и давно — лет двадцать назад.
— Нет-нет, — ответила я, качая головой. — Невозможно! Я только что приехала в Лондон из Дербишира, как я вам уже сказала. Джосая Парри, — я указала на портрет над камином, — был моим крестным. Его вдова, миссис Парри, предложила мне место компаньонки после того, как я после смерти отца написала ей и попросила о помощи.
— Значит, доктор Мартин умер? — воскликнул Росс. — Примите мои соболезнования! Он был хорошим человеком, и я всем ему обязан.
— Вы знали моего отца! — воскликнула я.
— И вас тоже. Ведь вы — Лиззи Мартин. Вы приезжали вместе с отцом в наш поселок. Его тогда вызвали на шахту — там произошел несчастный случай. Умер ребенок…
Я невольно вытаращила глаза:
— Да, помню! В то утро я спряталась в двуколке. Мне было всего восемь лет. Но откуда вам это известно?
— Я тоже там был, хотя вы меня не помните. Я подарил вам мой счастливый сланец с отпечатком папоротника. Вы его, наверное, выбросили.
Внезапная вспышка осветила прошлое, как молния на ночном небе. Я увидела темноволосого мальчишку с запачканными сажей лицом и одеждой.
— Я вас помню! — медленно произнесла я. — А ваш счастливый сланец до сих пор у меня. Но как… — Я велела себе замолчать, потому что следующие мои слова были верхом бестактности.
Он меня опередил:
— Как я попал оттуда сюда? Когда погиб тот малыш, правительство уже издало закон, запрещавший брать на работу в шахту детей до десяти лет. Мальчику, который погиб, — звали его Дейви Прайс, и я хорошо его помню — десяти еще не было. Ваш отец из-за того случая поднял большой шум. В результате компания уволила всех детей, кому еще не исполнилось десять. Нам с Джо Ли в то время было по девять лет. Ни один из нас не сожалел, что больше не придется спускаться под землю, зато нашим семьям пришлось туго без нашего жалованья. Ваш отец все прекрасно понимал…
Взгляд инспектора скользнул по стеллажу напротив, плотно уставленному книгами.
— Большинство шахтеров не умеют ни читать, ни писать, а вместо подписи ставят крестик. Вы это, наверное, знаете.
— Ну да… — Мне стало не по себе. — Но они не виноваты в том, что для них не строят школ!
Инспектор Росс снова посмотрел на меня в упор с обескураживающей прямотой.
— Да зачем образование детям шахтеров? Так скажет большинство. Образование только внушит им мысли, которые не соответствуют их положению.
— По-моему, глупейшего довода я еще не слышала, — парировала я. — Мой отец, во всяком случае, его нисколько не поддерживал! Я знаю, что он изо всех сил старался убедить богатых горожан собрать деньги и открыть благотворительную школу, как в других местах. И он огорчался, что его затея не удалась.