Я уловила в его голосе нотки скромной гордости, вне всяких сомнений заслуженной.
Поступок отца, который так помог Бену Россу, был для него типичен. Из-за его благотворительности, проявленной к чужим людям, я осталась без гроша, за что я его, впрочем, не осуждала.
— Отец бы гордился и радовался, узнав о ваших успехах, — сказала я.
— Я твердо решил преуспеть, — серьезно ответил мой собеседник, — потому что доброта доктора Мартина открыла для меня двери в другой мир.
Я не сомневалась ни в его искренности, ни в его решимости. Только задумалась, не выпустил ли отец, не подумав, на волю тщеславие в сыне рудокопа, которого он взял под свою опеку. Но мне не следовало осуждать инспектора Росса. Я своими глазами видела, в каких ужасных условиях вынужден был жить и работать будущий инспектор. Кто бы на его месте не захотел навсегда расстаться с таким существованием?
Вслух я сказала:
— Рада, что мы с вами снова встретились, хотя жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.
Он в досаде заметил:
— Чертовски ужасное дело… прошу прощения, мисс Мартин… Жаль, что вы оказались к нему причастны!
— Вы ведь еще вернетесь сюда, чтобы поговорить с миссис Парри, и расскажете нам, как идет следствие? — спросила я. — Она наверняка захочет что-нибудь узнать. Пожалуй, я вернусь к ней и успокою ее.
— Да, да, конечно. Она злилась на мисс Хексем за то, что та внезапно ушла, но ведь сейчас она умерла, а это совсем другое дело… к тому же умерла она не своей смертью.
— Дело не только в этом, — не подумав, выпалила я. — Миссис Парри владела недвижимостью в Агартауне и продала ее железнодорожной компании под снос. Мой покойный крестный скупил в том квартале немало домов. По-моему, тете Парри принадлежат дома по всему Лондону.
Только закончив фразу, я в полной мере поняла, что сказала. То, что Маделин Хексем нашли в Агартауне, — вряд ли совпадение! Ее гибель была каким-то образом связана с тем местом. Я поняла, что мои чувства написаны у меня на лице, потому что Росс медленно спросил:
— В самом деле? — Я поняла, что его мысли движутся тем же курсом, что и мои. Он отрывисто продолжал: — Знаете, что за дома стояли в Агартауне?
Я посмотрела на него в упор и покачала головой.
— Там находились худшие лондонские трущобы, а это о многом говорит.
— Джосая был… а миссис Парри и сейчас является… владелицей трущоб?! — изумилась я.
Этот уютный дом с роскошной обстановкой, «добротной английской кухней» и мои сорок фунтов в год — все за счет бедняков, живущих в жутких трущобах?! Пища, которую я съела в тот день, тоже отняла у них. Вокруг все посерело. Мне показалось, что меня сейчас стошнит.