Но Амариллис Лугоцвет не растерялась: призвав на помощь свое волшебное искусство, она сумела не допустить, чтобы лицо ей залила краска.
— Общество этих людей доставило мне большое удовольствие, — холодно отпарировала она, — если только я правильно поняла ваш намек.
Альпинокс засмеялся.
— Я и тогда уже с восхищением следил то из одной, то из другой расщелины в скале, как проворно вы взбираетесь вверх по камням и кочкам.
Амариллис Лугоцвет не пожелала развивать эту тему дальше.
— Вы часто видитесь с лесной девой?
— Да, ведь нас не так уж много в здешних краях, чтобы мы могли пренебрегать друг другом, — добродушно ответил Альпинокс. — Кроме того, Розалия славная девушка, немного странная, правда, но мы и все странные.
— Понимаю, — сказала Амариллис Лугоцвет, — Розалия — дриада, и по своему естеству она вам, конечно, ближе…
— Чем кто? — спросил Альпинокс, бросив на нее взгляд, который позволительно было бы назвать влюбленным.
Амариллис Лугоцвет разозлилась на себя за то, что дала ему повод для столь интимного вопроса, но бесстрашно, даже с улыбкой, закончила свою мысль:
— Чем наша сестра, довольствующаяся несколькими цветочками на лугу в качестве опознавательного знака.
— Вы изволите глубоко заблуждаться, почтеннейшая. — С этими словами он взял ее руку, лежавшую на столе, и поцеловал.
В этот миг в дверь едва слышно постучали, такой звук мог испугать и разбудить разве что Макса-Фердинанда. Дверь отворилась, вошел слуга, в котором Амариллис Лугоцвет, сама не зная почему, узнала глухаря. Одетый сейчас в платье лесоруба, он внес и поставил на стол тяжелый поднос.
— Пирог и смородинная настойка, но, может быть, вы предпочитаете кофе?
— Спасибо, спасибо, — сказала Амариллис Лугоцвет, варившая кофе по собственному рецепту и отнюдь не уверенная в том, что на кухне горного короля сумеют приготовить его должным образом.
— Ступай, Аксель, — сказал Альпинокс с ухмылкой, вызванной пытливым взглядом Амариллис Лугоцвет.
Как всякая фея, она питала пристрастие к изящным предметам домашнего обихода. Бокалы были из чистого, гладко отшлифованного горного хрусталя, оправленного в серебро. А вот поднос был из прозрачной слюды, положенной в несколько слоев и заключенной в деревянную овальную рамку с двумя серебряными ручками. Между слоями слюды полыхала распустившаяся огненная лилия, красные тона которой гармонировали с цветом смородинной настойки. Куски пирога лежали на маленьких тарелочках, также из горного хрусталя в серебре.
— За то, чтобы я виделся с вами как можно чаще, — сказал Альпинокс и поднял бокал, засверкавший и заигравший в лучах заходящего солнца.