Как я жила? Когда я объясняю это, кажется странным, почему мне не пришло в голову уйти отсюда гораздо раньше, ведь жизнь моя была не жизнь, а сплошное испытание, хуже которого и помыслить себе невозможно. Меня мучил постоянный голод. Я собирала на склонах грибы и ягоды, а если хотелось чего-то более существенного, приходилось прокрадываться по ночам вниз. Я воровала овощи из огорода, взращённого собственными руками, и ела их сырыми или поджаривала ночью на костре. Безлунными ночами или когда небо заволакивали тучи, я ловила на пруду рыбу. Страх никогда не отпускал меня: я боялась, что враг догадается о моём приходе и устроит засаду. Один раз я отважилась проникнуть в курятник и собрать яйца, но куры всполошились, приняв меня за крадущуюся во мраке лисицу или хорька, заквохтали, заметались; я испугалась, что их гвалт будет слышен в доме. Больше я никогда не повторяла своей вылазки.
Но хуже голода было безрадостное однообразие моей жизни. Днём я не решалась никуда ходить из страха быть замеченной и подстреленной, поэтому я почти никогда не покидала эту часть долины, пряталась. Много спала, потому что здесь, под сенью леса, даже в самые жаркие дни царила прохлада. Конечно, меня не оставляла тревога, что мистер Лумис с помощью Фаро отыщет моё новое убежище и захватит меня во время сна. Но я успокаивалась, слыша гул тракторного двигателя. Похоже, до мистера Лумиса в конце концов дошло, что кому-то же нужно собирать урожай; поскольку меня он от этого занятия отстранил, ему пришлось делать это самому. А может, он лишь ждал, что я ослаблю бдительность, стану беспечной, и вот тогда...
Время от времени, сидя под деревом и ожидая наступления темноты, когда я могла бы безопасно выбраться куда-нибудь, я думала о своей утраченной книге. Вспоминала любимые рассказы, а иногда даже могла восстановить в памяти текст некоторых их них дословно. Но эти думы всегда приводили меня к тому моменту, когда я, вернувшись тем страшным вечером в пещеру, обнаружила останки книги среди своих сожжённых пожитков. Это воспоминание пробуждало во мне самые лютые чувства по отношению к мистеру Лумису. Не знаю, испытывала ли я когда-нибудь в своей жизни ненависть к кому-нибудь — в детстве мне внушили, что ненавидеть нехорошо — но должна признать: я теперь желала причинить ему боль, заставить его страдать. Он забрал или уничтожил всё, что я ценила и любила. Я отомщу тем, что украду его драгоценный костюм.
Я обдумывала план со всех сторон. И всё же, как бы тяжка ни была моя нынешняя жизнь, я никак не могла заставить себя взяться за претворение своего замысла в действие или хотя бы совершить первый шаг в этом направлении. Полагаю, меня держал в узде страх, а ещё тот факт, что мистер Лумис пока меня не трогал. И однако всё это был вопрос времени: до осени оставался всего один месяц, мои источники пропитания иссякнут, да и мистер Лумис не станет ждать вечно.