Но теперь мне есть, о чём писать. Я была неправа. Я не одна на целом свете. Мне радостно и страшно.
Поначалу, когда все остальные пропали, я ненавидела одиночество; всё выглядывала на дорогу днями напролёт и большую часть ночи, надеясь, что проедет машина или кто-нибудь, неважно кто, придёт из-за холма. Мне даже иногда снилось, что кто-то проехал мимо, не зная, что я здесь; и тогда я просыпалась, выскакивала на дорогу и всматривалась — не исчезают ли в темноте задние фонари. Но недели проходили за неделями, и радиостанции умолкали одна за другой. Когда умерла последняя, до меня наконец дошло, что никто ко мне не придёт — ни машина, ни пеший путник. Само собой, сначала я думала, что это просто батарейки в моём приёмнике сели, поэтому раздобыла в магазине новые. Испробовала их в ручном фонарике — тот загорелся, так что стало понятно, что дело всё-таки в радиостанции.
Во всяком случае, ведущий на последней станции сказал, что вынужден прекратить передачу, потому что больше нет электричества. Он раз за разом повторял свои координаты — широту и долготу, хотя находился вовсе не на корабле; нет, он был на суше, где-то около Бостона, штат Массачусетс. А ещё он рассказывал о многом другом, и истории эти мне совсем не понравились. И тогда я призадумалась. Вот представьте: через холм переваливает машина, я выбегаю ей навстречу, из машины кто-то выходит... А вдруг этот кто-то — сумасшедший? Или плохой человек, злой, жестокий? Убийца какой-нибудь. И что мне тогда делать? Понимаете, тот ведущий на радио под конец вроде как рехнулся — во всяком случае, так казалось. Он боялся; там, где он сидел, в живых оставалось всего несколько человек, а еды так и вообще кот наплакал. Он говорил, что всем одинаково плохо и что даже перед лицом смерти люди должны поступать достойно. Он умолял об этом по радио, и я поняла: там происходит что-то страшное. Один раз он не выдержал и заплакал.
Вот я и решила: если кто-то заявится в мою долину, надо сначала присмотреться и только потом показаться пришельцу. Одно дело ожидать кого-то в гости, когда всё мирно и цивилизованно и вокруг полно народу. Но если кругом никого — тогда всё иначе. Пораскинув умом, я пришла к выводу: есть вещи куда более страшные, чем остаться одной. Вот из этих соображений я и начала переносить кое-какие свои пожитки в пещеру.
22 мая
Этим вечером снова поднялась струйка дыма — в том же месте, что и вчера. Я знаю, чем он (они? она?) занимается. Он пришёл сюда с севера. Разбил лагерь у перекрёстка и исследует шоссе №9, Дин-таун Роуд, на восток и на запад. Тревожный признак. Если он так тщательно проверяет все направления, то пойдёт и на юг тоже.