Он проговорил:
— Да, работы многовато. Но скоро и я смогу подключиться. Ты должна научить меня управлять трактором.
И всё же когда я тем вечером легла в постель, его последние слова не давали мне покоя. Что за ирония: ребёнком, да и не только — вплоть до того дня, когда в долине появился мистер Лумис, я не очень-то любила копаться в земле, мне гораздо больше нравилось готовить еду или кормить животных; тем не менее в последние дни я чувствовала себя гораздо лучше и спокойнее именно тогда, когда работала одна в поле или на огороде.
На следующий вечер мистер Лумис не просил ни читать, ни играть. Слегка удивившись — я ведь специально приготовила ужин несколько раньше обычного — я решила: должно быть, это потому, что накануне я заявила, что устала. Даже больше того: после ужина он не уселся в отцовское кресло, а отправился прямиком в свою комнату. Я убрала на кухне, и поскольку на дворе было всё ещё светло и вечер стоял тихий и приятный, вышла с Фаро прогуляться. Ни дуновения ветерка, кругом тишина — царили долгие ясные сумерки, какие всегда бывают в глубоких долинах, пока солнце закатывается где-то там, снаружи. Мы медленно шли по дороге, ведущей к церкви, и на душе у меня становилось легче, потому что я вырвалась из дому. Фаро, похоже, чувствовал то же самое — во всяком случае, он не рыскал вокруг, тыкая носом во все дырки подряд, а шагал чинно рядом, и когти его еле слышно стучали по гудрону. Подойдя к церкви, я не стала входить внутрь, но присела на край маленького белого крыльца у двери; Фаро улёгся на ступеньке и положил морду на мою стопу, как он это делает иногда. Сверху, из башенки, до моих ушей долетала возня вороньей четы, укладывающейся спать в своём гнезде; они квохтали, почти совсем как куры. Я различала также тоненькое попискивание по меньшей мере двоих или троих птенцов — одного из них я когда-то подобрала на полу за алтарём.
Когда они утихомирились и вокруг начала сгущаться ночная темнота, я встала и направилась к дому. В прежние времена в эту пору года в долину уже прилетали с юга козодои, и по вечерам мы слышали, как они поют в кронах сосен — иногда так громко, что мешали нам уснуть. Но сейчас не было слышно ничего, кроме жужжанья жука, пролетевшего мимо; где-то выше по склону я заметила подмигиванье нескольких светлячков — первых в этом году. Как чудесно, что они сохранились.
Пройдя половину пути, я стала различать в тусклом свете неясные очертания дома. Я как раз проходила мимо пруда и всматривалась в его поверхность, не плеснёт ли рыба, как вдруг мой глаз ухватил какое-то неясное движение прямо по ходу. Я остановилась и напрягла глаза. Это был мистер Лумис: он ковылял от дома к своей тележке; эта картина напомнила мне о том случае, когда он в самом разгаре болезни принялся вдруг стрелять. Но на этот раз он шёл куда более целенаправленно и, насколько я могла судить, даже не опирался на трость!