— Спасибо, господин Чжан. Я не пью вина.
— Побывать в Гоцзифаньдяне и не выпить — это все равно что побывать в раю и не попробовать нектара из рук ангелов… хе-хе-хе!
— Во-первых, я не байвачча, а нанятый работник, во-вторых, прошу не толкать меня на пьянство.
— Э, вы еще совсем ребенок! Не упускайте счастья, когда оно в ваших руках, поняли? Ю-шангун только на вид строгий, а на самом деле щедрый… добрый…
Эта хитрая уловка вызвала улыбку Замана. Несмотря на свои семнадцать-восемнадцать лет, он был по-взрослому серьезен. Отца лишился еще в пятнадцать, и тогда на его попечении оказалось трое — мать и брат с сестренкой. Семья испытывала острую нужду, пришлось наняться в секретари к Юнусу. Два с лишним года носит Заман бремя забот о семье, но это не помешало ему продолжать пополнять свои знания, самостоятельно изучать русский язык. Сейчас он был недоволен собой за то, что не успел толком ознакомиться с Шанхаем, его улицами, ибо свободное от поручений Юнуса время проводил на берегу моря, в книжных магазинах или кинотеатрах. Исполнив все свои дела, связанные с банкетом, он уединился у себя в номере, читал книгу. Тут-то и пристал к нему управляющий, которому хотелось угостить Замана крепким вином и лишь после этого начинать расчеты по банкету. Чжан усиленно обхаживал молодого секретаря.
— Надеюсь, на банкете не было лишних расходов, господин Чжан? — в упор спросил Заман.
— Ох-ох-ох, какой вы! — деланно рассмеялся управляющий. — Сейчас не время расчетов. Давайте сами развлечемся хоть немного! Расходы, конечно, были, и немалые… Да оставьте эти заботы, пойдемте ко мне…
— Рвать так рвать щетину с кабана! Соглашайся, и я помогу тебе рвать щетину! — по-уйгурски сказал Замену внезапно появившийся Муталлиб.
— Эй-я! — протянул Чжан. — Вы подсматривали?
— А вы, облапошив Юнуса, теперь взялись за Замана?
— Не надо так шутить, Муталлиб-шангун. Вы ведь знаете мою любовь к уйгурам.
— Как не знать! Вы мастер, сняв мерку со рта, протягивать пустую соску.
Этой шутке Муталлиба управляющий ответил тонким смешком:
— Хорошо, хорошо, пусть на этот раз соска не будет пустой.
И увел Замана с Муталлибом к себе. Там он достал какую-то необычную бутылку и торжественно разлил по бокалам хваленое вино. Выпив залпом полный бокал, Муталлиб сказал:
— Спасибо за угощение. У меня очень срочное дело к Заману. Простите, господин Чжан, — и вывел юношу за дверь.
3
Юнус-байвачча проснулся от стука в дверь. Голова была свинцовой, налитой тупой болью, а тело казалось чужим, одеревеневшим. Сердце давило, будто на него навалилась какая-то тяжесть. Это состояние усугублялось мрачным сознанием того, что вчера произошло что-то непоправимо гнусное, постыдное, но что именно — Юнус вспомнить никак не мог. Помнил лишь, что в конце банкета Муталлиб заметил ему: «Ну зачем уж так раболепствовать…» Сказал в то время, когда перед глазами маячила красавица Ян-шожа и вонючие, пропитавшиеся опиумом руки министра, хватавшие ее. В словах Муталлиба почудились Юнусу насмешка и презрение, они так больно задели его самолюбие, что он напился буквально до упаду и не помнил, как добрался до своего номера и свалился в постель.