Собравшиеся с тревогой ожидали появления Шэн Шицая. Тревога возросла, когда заметили, что застекленная веранда, через которую можно пройти в сад, заполнена вооруженными солдатами.
Никто не посмел поинтересоваться, для чего вызваны солдаты. Только Цзинь Чжун сказал сидевшим вокруг единомышленникам::
— Не пахнет ли заговором?.. — Его обычно бледное лицо стало еще белее.
— Если ты, начальник штаба, ничего не знаешь, откуда нам знать? — Тао Минью снял очки и растерянно заморгал глазами.
— Чему тут удивляться — новый правитель стремится к неограниченной власти, вот и пугает.
— Да, такой ввергает в беду прежде всего окружающих, — заявил Тао Минью.
Лю Шаотен возразил:
— Но у него же нет оснований…
— Оснований? Какие основания нужны авантюристу? — обозлился Цзинь Чжун. Теперь он горько каялся в том, что поверил Шэн Шицаю.
Тем временем появился адъютант Шэн Шицая Лю Бин с десятком солдат.
— Господа! — крикнул он. — Цзинь Чжун, Лю Шаотен, Тао Минью пытались совершить государственный переворот!
— Ты что мелешь? — вскипел Цзинь Чжун. Рука его потянулась к поясу, но он вспомнил, что оружие у него отобрали, и до крови прикусил губу.
По знаку Лю Бина солдаты накинулись на трех «заговорщиков» и связали их.
— Пусть выйдет палач Шэн! — выкрикнул Цзинь Чжун.
— Где этот негодяй? Чего же вы молчите, господа? Нас обвиняют ложно!..
Никто не пошевелился в ответ.
— Выводите! — приказал солдатам Лю Бин.
Солдаты выволокли всех троих в уголок сада и тут же расстреляли на глазах присутствующих.
Шэн-дубань, наблюдавший сверху — из окна второго этажа — за происходящим, свободно вздохнул и облизнул губы.
В зале установилась гнетущая тишина.
— Сидите спокойно! — прогремел голос неожиданно появившегося Шэн-дубаня. Этот голос заставил вздрогнуть сердца сидевших. — Подлецы хотели расправиться не только со мной, но и с лучшими нашими людьми во главе с Ли-чжуси…
Все молчали. Только Папенгут решился произнести:
— Собакам собачья смерть!
Шэн Шицай, взглянув на него, продолжал:
— Среди вас есть последователи Цзинь Чжуна, я знаю. Их вина не так значительна. Если они раскаются, никто их преследовать не будет…
Головы сидевших чиновников в страхе опустились еще ниже.
— Если приспешники Цзинь Чжуна не напишут подробно о своем раскаянии, будут приняты крутые меры! — Прокричав это, Шэн-дубань удалился так же неожиданно и стремительно, как и появился.
Перепуганные чиновники и офицеры долге еще не смели пошевельнуться. Им было страшно от мрачного вида Шэн Шицая, от его грозных слов. Кто знает, какая участь ждала каждого из них…
Так в Синьцзяне началась «новая эра».