Было еще темно, только-только начал светлеть восток, предвещая, что скоро из-за гор появится золотое блюдо солнца. С Тянь-Шаньских гор подул прохладный предутренний ветерок, пошевеливая хвост и гриву белого коня.
Ма Чжунину нравились ранние прогулки верхом — они приносили успокоение душе. Запутанные, неразрешимые думы терзали его всю ночь. Сейчас он будто убегал от них, торопясь уехать подальше от города, и вот уже белый конь взмок и начал выплевывать пену, — он всегда, разгорячившись, выплевывал, словно играя, в обе стороны пену изо рта.
Миновав кладбище на северной окраине Аксу, всадники выехали на развилку дороги, ведущей к уездному городку Баю. Здесь Ма Чжунин легко спешился, похлопал по мокрой шее коня, протер платком его лоб и глаза, передал поводья телохранителю, а сам пошел в сторону, к холму.
Когда он взобрался на холм, со стороны оставшегося вдалеке города донесся звук сигнала, по которому солдаты строились на утренние занятия. Обычно Ма Чжунин сам присутствовал на учениях и в нужных случаях показывал, как выполнять то или иное упражнение.
Яркие лучи взошедшего солнца осветили долину и начали слепить глаза. Утренняя тишина нарушалась лишь журчанием ручья да шелестящим полетом диких уток.
Ма Чжунин долго стоял на холме, не отрывая взора от бескрайней долины. «Чарующий край, — пробормотал он, вглядываясь в затуманенные равнины Такламакана, — но я вступил сюда, не постигнув его тайн…» Да, Га-сылину, «юному командующему», как его прозвали, недостало времени осмыслить историю сложной многовековой борьбы за независимость, которую вел восточнотуркестанский народ, некогда было вникать в суть раздиравших край противоречий. Наступая с войсками на земли уйгуров, он напоминал задиру-петуха, озабоченного только дракой. Не приняв во внимание внутреннее положение в крае, он начал терпеть поражения и только теперь принялся осмысливать ошибки.
«Нет, меня одолели не потому, что я был слаб или непредприимчив… Все-таки я беспрепятственно, как нож в масло, врезался в синьцзянские земли и дошел до Урумчи, — думал он, вспоминая свое победное продвижение в начале войны. — Если бы Шэн Шицаю не помогли техникой и вооружением, я поставил бы его на край могилы, да!» Он вспомнил, как в январе 1934 года в ожесточенных боях у города Урумчи потерпел поражение от войск Шэн Шицая и отступил через перевал Даванчин к Карашару, оставив под снегом большую часть отборных своих солдат. Сердце сжалось, Ма Чжунин зашагал по склону. Телохранитель повел было к нему коня, но командующий взмахом руки остановил его, спустился к ручью, напился из пригоршни.