– Вот, возьмите, пожалуйста, – выдавил он и сунул руку в карман. В кармане хрустнули бумажки. Он вытащил их, три пятисотрублевых купюры, все, что осталось после вчерашней игры.
Лешка протянул деньги женщине.
– Не бери, – строго сказал мужчина.
Захотелось дать ему в морду, но Карман сдержался. Поглядел только на «лучшую долю» Григорьевой жены с прищуром. Мужчина заметно заволновался.
– Хорошо. – Женщина взяла деньги. – Я вложу их в кладбищенские расходы. Как вас зовут?
– Кар… Алексеем. – Карман повернулся и пошел к одиноко стоящему на детской площадке Михалычу. Остальные нищие уже разбрелись по своим постам – смерть смертью, а дело остается делом. Кто не работает, тот не ест. «И не пьет!» – дополнял апостола Павла начитанный в Писании привокзальный экзегет Михалыч.
Пока Лешка разговаривал с бывшей женой Григория, он сбегал в ближайший киоск и принес бутылку водки.
– Будешь? – спросил старый богохульник, разливая водку в два прозрачных пластиковых стаканчика.
– Буду, – сухо ответил Карман и посмотрел на бутылку: – Ты что за дрянь взял?
– Так, Леша, на какую денежек хватило. Ты бы вот дал мне на хорошую-то… Рука дающего, это… не оскудеет.
– Ладно, – оборвал Михалыча Карман, – сойдет и такая.
– Ну, – моргая, с пафосом произнес Михалыч, – земля пухом нашему Григорию и Царство Небесное Божьему рабу!
Тонкий стаканчик дрогнул в Лешкиной руке.
– Да будет ему Царство Небесное, – с хрипом выдохнул он. – Будет обязательно! Григорий героем был, кровь проливал на войне. Он не предавал никого… Будет ему Небесное Царство, нам с тобой не будет, а ему – будет!
Михалыч примолк. К подъезду подъехала машина «скорой помощи». Из нее вышел врач и два санитара с носилками.
– Вон, – кивнул нищий, – за Григорием приехали, повезут на вскрытие.
– Пей, что ли, придурок! – со злостью сказал Карман и, запрокинув голову, вылил в горло холодную водку. – Больше не буду, – сказал он. – Помянете с корешами.
Михалыч не возражал. Затолкав бутылку в нагрудный карман своей красной куртки, он заспешил, петляя между лужами, к собору. Лешка посмотрел ему вслед, усмехнулся.
– Эй, Михалыч! – позвал он.
Нищий оглянулся.
– Ты нынче как светофор.
– Чего? – удивился Михалыч.
– Красивый, говорю, ты сегодня, – сказал Карман и махнул рукой, – весь разноцветный.
– А-а, – заулыбался Михалыч, но, похоже, так и не понял, о чем шла речь.
Постояв еще немного на площадке и выкурив сигарету, Лешка отправился домой. Дома он походил из угла в угол по комнате, побрился старым одноразовым «Жилеттом» в ванной и, надев новую куртку постучал в дверь соседки.