– Пойдем ко мне в кубрик, парень, – сказал он.
В тесной каморке он разделся, выжал одежду и развесил ее перед электрокамином. Старик дал ему тельняшку и широкие брюки. Он надел все это, и матрос удовлетворенно крякнул.
– Добро! – сказал он и протянул сигареты: – На, кури.
Оба закурили.
– Скорый ты парень, однако, – одобрительно усмехнулся матрос.
– Да я как-то и подумать не успел.
– Верно. В таких делах не думают. Некогда.
– Ну да.
Старик разлил в стаканы чай из термоса:
– Пей.
– Спасибо.
– Кто твой отец? – Старик с шумом втянул губами кипяток.
– Он умер. Был инвалидом войны.
– Так, – сказал старик и замолчал.
– Смогу я сегодня уехать? – спросил он у старика.
– Сегодня нет, последнего рейса не будет. Завтра уедешь. Пойдем ко мне, старуха моя щами нас накормит.
– Неудобно как-то…
– А чего неудобного? Пойдем.
– Ладно.
Так завязалась их дружба.
Жили старики одни, детей у них не было, поэтому, может быть, они так и привязались к нему, радовались его приезду, старались повкуснее накормить, помягче уложить. И он радовался встрече с ними. Ему нравилась эта тихая деревня на берегу Волги, нравились рассказы стариков о прежней жизни, суждения их о жизни сегодняшней и прогнозы на будущее, которые отличались какой-то ясностью и простотой. Он чувствовал, что именно этого не хватало ему в городе в общении с друзьями. Нередко они спорили со стариком, который искренне не признавал профессии художника.
– Что это такое? – разводил руками старик. – Для души, оно понятно. Знавал я в детстве дьяконицу одну, тут у нас жила, тоже все рисовала, красиво так… Так ведь баба, ясное дело, мечтание от нечего делать, а мужику ремесло знать надо. Чтобы руками, понимаешь?
– Так я руками и рисую, – отшучивался он.
– И рисуй себе, сколь хошь, для забавы. А вот, скажем, чем ты семью кормить станешь?
– Да ведь нету у меня семьи.
– Нет – так будет!
– Ну, это в необозримом будущем!
– Э-э, как знать.
– Ладно. За картины, между прочим, немалые деньги платят.
– Рассказывай! – хмыкнул старик.
– Серьезно.
– И у тебя их покупают?
Он смутился.
– У меня пока не покупают. Да я и не хочу…
– Вот видишь! – довольно усмехнулся старик.
– Так я еще и технолог на заводе.
– Это другое дело, – посерьезнел старик. – Это совсем другое дело.
– Почему? Для меня то, чем я на заводе занимаюсь, не главное, там служба. Главное то, что я рисую.
– А-а, – отмахивался старик, – ну его к лешему. Пойдем-ка лучше переметы поглядим.
– Вот-вот, – ворчала беззлобно старуха. – А то пристал к человеку. Чай, он молодой, ему виднее, как жизнь свою ладить.
Жена у старика была маленькая, тихая, вся так и светилась добротой. Она с утра до вечера хлопотала по хозяйству: варила, стирала, копалась в огороде, провожала и встречала козу, доила ее, а подоив, приносила гостю парного молока в глиняной кружке с отбитой ручкой.