Сбежались ребята, пытались разнять. Удалось это лишь старшине.
– Смирррна-а! – рявкнул он над нами, примчавшись. – На первый-второй рррасссчитайсь!
– Первый! – ошалело выкрикнул взъерошенный Фанька.
– Второй! – прохрипел я, оправляя гимнастерку и пристраиваясь рядом.
– Вот так-то лучше,- подытожил старшина не по-уставному и добавил, взглянув на часы: – Разбираться будем после, до построения – двадцать минут.
4
Мы выполнили поставленную командованием задачу: уцепились за облысевшую под артогнем высотку и держались зубами. Вгрызлись в каменистый суглинок и – держались.
До нас безымянная эта высотка несколько раз переходила из рук в руки, а мы уцепились и – держались. Прикипели кровью.
Двое суток уже.
И за все двое суток ни разу не последовало команды достать из вещмешков котелки. Немец подсек за нашей спиной дорогу, и полевая кухня не могла пробиться.
Сказать, что нам было невмоготу – нет, голод как-то не ощущался. Может, из-за большого нервного напряжения.
А вот без воды тяжко приходилось. Тем более – жара некстати навалилась.
Особенно непереносимой жажда казалась оттого, думается, что левее и чуть впереди нашей позиции, в ложбинке, плавилось под осатаневшим солнцем махонькое озерцо. Видно, на дне бил родник и вода скапливалась, не успевая испариться.
Ложбинка простреливалась и немцами, и от нас, на подступах к озерку темнело по обе стороны несколько трупов.
Один фриц на том берегу был настигнут смертью, когда уже посунулся к воде: голова и плечи так и остались мокнуть. Ближе к нам из воды торчало пегим островком вздувшееся брюхо убитой лошади – морда простерта навстречу немцу; казалось, лошадь тянется, не может дотянуться, чтобы ухватить его зубами.
Расстояние не позволяло рассмотреть мух, и, однако, я отчетливо «видел», как вьются они над разлагающимися трупами – лоснящиеся, с темно-зеленым металлическим отливом.
Но если жадную мухоту домысливало распаленное воображение, то двух коршунов, безраздельно хозяевавших на мертвечине, домысливать не требовалось. Насытившиеся птицы не улетали далеко – усаживались, нахохлившись, на покатой поверхности довольно большой бензоцистерны, что лежала у самой воды с нашей стороны.
Накануне гитлеровцы усиленно бомбили высотку и под конец, ничего не добившись, сбросили – в целях устрашения, что ли? – эту цистерну; предварительно простреленная в нескольких местах, она издавала, падая с высоты, щемящий свист; мы не входили в разряд слабонервных, но когда этакая дурища, не похожая на привычные силуэты бомб, валилась, со свистом кувыркаясь, нам на головы, поджилки, ей-ей, вышли из равновесия.