Очнулся, ощутив холодную воду на лице. Сразу не мог взять в толк, где он, но увидел над собой рябого, и цепочка событий восстановилась.
Рябой со странной бережью поднял его с пола, усадил на стул.
– Чего ты хлипкий такой? – спросил недовольно и, не ожидая ответа, доложил кому-то в комнате: – Очухался. Сейчас проморгается.
Он в самом деле быстро проморгался и увидел перед собой двоих немецких офицеров. Один, в шинели и теплой фуражке, сидел бочком на широком подоконнике, поигрывал перчатками, второй полулежал на кожаном диване с сигаретой в зубах – на нем, в противоположность первому, был только китель с расстегнутым воротом.
– Гут, – буркнул этот, на диване, и лениво махнул рябому рукой, в которой белел знакомый Эдику листок.
Рябой с видимой неохотой покинул комнату.
Немец перевел глаза на Эдика.
– Кто есть писаль этот… бриф (письмо)? – спросил, помахав листком.
Он попытался уйти от прямого ответа:
– Я насчет работы, – проговорил понурившись, с трудом ворочая распухшим языком. – На ремонт вагонов хотел…
– Не прикидывайся дурачком! – совершенно чисто по-русски кинул вдруг ему офицер, сидевший на подоконнике.
– О, о, это есть так! – подхватил, рассмеявшись, немец на диване.
– Не прикидывайся дурачком! – повторил тот, с подоконника. – Тебя спрашивают, от кого явился к Ковалеву? Ну!
Он молчал, ошарашенный не столько вопросом, сколько самим голосом – в нем прозвучало что-то пугающе знакомое. Подняв голову, вгляделся: белесые усики, приспустившийся над ними вислый нос. Тем временем офицер закурил, пустил к потолку колечко дыма, проводил его холодным взглядом и, сведя вдруг глаза к переносице, внимательно обследовал кончик собственного носа.
– Майор Захаров? – непроизвольно вырвалось у Эдика.
Тот резким взмахом руки отбросил кольца дыма.
– Твое лицо мне тоже знакомо, – сощурился офицер, припоминая.- Отпрыск подполковника Крицина? Я не ошибся?
Эдик проглотил все еще солоноватую слюну, но смолчал. Немец, валявшийся на диване, с живостью приподнялся, спросил у Захарова по-немецки:
– Кеннен зи ин (вы с ним знакомы)?
Не отвечая ему, Захаров соскользнул с подоконника, приблизился к Эдику, взял жесткими пальцами за подбородок.
– А я ведь тогда привез ваши вещи обратно, полагая, что вернетесь, но на месте дома была уже груда кирпича…
Эдик опять лишь проглотил слюну.
– Где пристроились? – продолжал Захаров, все не разжимая холодных пальцев. – Мне бы повидать мамашу. Понимаю, она считает меня подлецом, но… Ей же от записей твоего отца никакого прока, а я… Кстати, там вырвана страница – на ней, судя по всему, должна быть карта местности…