– На самолет опоздаете! – крикнул вслед ему Валька и, когда уже захлопнулась дверь, выплеснул оставшиеся помои: – Чтоб тебе и правда опоздать, жмот несчастный, профессор кислых щей!
Парень усмехнулся, молча отсчитал деньги.
Посторонних в мастерской не осталось.
– Ну, отмочил сервис, спутник красоты! – выдохнул Похламков, разминая трясущимися пальцами папиросу.
– Только без этого, – заорал Валька, – без моралей!
Феня, занявшая после уборки свое обычное место у окна, замахала на них руками:
– Тише вы, клиенты идут!
Дверь приотворилась, заглянула молодая женщина.
– Мальчик у меня, – проговорила неуверенно.
– Детская мастерская через два квартала, – отрезал Валька.
Дверь закрылась. Наступила тягостная тишина.
Похламков прикурил, сел в кресло, начал с преувеличенным вниманием разглядывать в зеркале собственное отображение. Феня поставила па колени всегдашнюю свою корзинку с мотком ниток и спицами. Валька послонялся некоторое время из угла в угол, потом открыл тумбочку, принялся выставлять полученные накануне флаконы с одеколоном.
– Провернуть пока операцию облагораживания, что ли? – сказал, ни к кому не обращаясь. – Все равно клиентов нет.
Облагораживание заключалось в том, что в одеколон добавлялось «для смягчения» определенное количество обыкновенной воды. Название нехитрому процессу придумал в свое время Похламков, он же преподал Вальке и технологию.
Как во всякой уважающей себя мастерской у них имелся «зал ожидания» – небольшая прихожка, в которой с помощью ширмы был выгорожен закуток для Фениного хозяйства. В этом закутке они обычно и манипулировали с одеколоном. И Феня не только беспрепятственно пускала их туда, но частенько и помогала. Сейчас вдруг демонстративно загородила вход за ширму, переместившись вместе со стулом от окна.
– Не лезь сюда со своим жульничаньем, – заявила Вальке, – без тебя повернуться негде!
– Чего это с тобой сегодня? – оторопел он. – Иван Федорович, скажите ей!
Однако Похламков неожиданно для Вальки, а главное, для себя, поддержал Феню:
– Там и правда теснота, Валентин.
Валька растерянно остановился с флаконами в руках посреди комнаты.
– Что же я, на глазах у клиентов облагораживать его стану?
– Эх, Валька, Валька, – вздохнула жалостливо Феня, – тебе не одеколон – себя облагораживать в самый раз начинать.
– Знаешь что, – он шагнул к подоконнику, сгрудил на него флаконы, – знаешь, чья бы корова о благородстве мычала…
– Ну и что? Не отрицаю, принимала тебя пару раз. Но я женщина одинокая, мне мужская ласка даже по медицине полагается, а вот как ты от молодой жены ко мне?..