Я пытался прочесть статью о необходимости оказания помощи образованию, поскольку полагал, что мне следует об этом знать. Но глаза скользили поверх букв, так что с тем же успехом я мог держать журнал вверх ногами. Где-то в подкорке я размышлял о том, что же такое задумал Макейрэн. В ушах у меня звучали его слова, сказанные в машине по пути из Харперсберга: «Брук-сити кое-что забрал у меня, я желаю это вернуть назад».
Другой участок сознания пытался решить проблему того, как лучше организовать ночное дежурство, когда трое лежат с простудой. А также что предпринять, чтобы сдвинуть с мертвой точки три расследования, застопорившиеся из-за того, что все старания получить новые данные были впустую.
Мег кликнула нас к ужину. Дети подсели к телевизору, чтобы полчаса посмотреть его перед сном. Мег продолжала свои безнадежные попытки вдохнуть немного веселья в церемонию трапезы. Я старался помочь ей. Давящее присутствие Макейрэна делало это похожим на игру на банджо в каком-нибудь склепе. В нем произошла новая перемена, он совсем замкнулся.
К концу еды, когда Мег рассказывала, что один из наших соседей собрался перебираться в Аризону попытать там счастья, Макейрэн, уронив вилку себе в тарелку, произнес:
— В четверг парень сможет снова занять свою комнату. К тому времени я смотаюсь. Хочу посмотреть, Хиллиер, как ты станешь по этому поводу размазывать слезы.
— Куда же теперь? — спросил я.
— Люди, отпущенные на поруки или освобожденные условно, должны просить — пожалуйста, сэр, разрешите мне поехать туда-то и туда-то. Но я не на поруках. Я отбыл от звонка до звонка. Ты все время забываешь об этом.
— Ни на минуту не забываю. Просто из вежливости поинтересовался. По-братски. Слышишь, что кто-то уезжает. Спрашиваешь, куда же он едет. Каждый так поступает.
— Прошу вас! Обоих! — воскликнула Мег. — Дорогой, куда же ты едешь?
— Секрета нет. Хочу на какое-то время двинуться наверх, на холмы. Погода пока теплая, налажу немного мой фургон, захвачу пожрать и закачусь куда-нибудь в глухомань. Столько времени один побыть не мог. Хочу вспомнить, на что это похоже.
Он улыбнулся ей. И улыбка эта, и вся его короткая речь явно имели связь с возникшими сомнительными деньгами, однако она засияла от радости. Захлопала даже в ладоши.
— Дуайт, это просто восхитительная мысль.
— Уж лучше, дорогая, чем в твоем доме сидеть. Конечно, есть там вкусно не придется, и спать не так мягко, да только думал я уже об этом давно.
— Но ты прежде не особенно один бывать любил, не то что я.
— Ценишь это, сестренка, когда тебя этого лишают. Так же, как и со всем остальным. Наскучит — поищу, где в субботу вечером танцульки, может, какая-нибудь малышка захочет со мной на природе побыть.