— Спасибо, — сказал Алексей Николаевич. — Я пойду еще позанимаюсь…
Евдокия Прохоровна сложила посуду в раковину. Помолчав, поделилась с дочерью своей тревогой.
— Я не стала говорить при Алеше (так она называла зятя только за глаза, а к нему с первых дней знакомства обращалась только по имени-отчеству) — сон мне сегодня приснился нехороший, будто Николая Ильича постригли наголо…
Она еще вспоминала какие-то подробности своего сновидения, когда прерывистым, как автоматная очередь, звонком взорвался телефон:
— Москва? Вас вызывает Ленинград…
Косыгин взял трубку.
— Алеша? Это я, Маруся. Папа умер!
Николай Ильич давно болел, но, несмотря на хвори, наотрез отказывался переезжать в Москву. Старик был упрям и горд: не хочу никому быть обузой.
Дом на Малой Вульфовой
— В Питере родился, в Питере меня и похороните.
Для Николая Ильича это был его город привычных лиц (выражение Генриха Бёлля). Только почти все они остались в прошлом. В довоенных годах. Вернувшись в сорок пятом из эвакуации (старик с больной дочерью был в Новосибирске, у Евдокии Прохоровны), он почти не нашел старых приятелей. Одни не пережили блокаду, другие погибли на фронтах или в эвакуации…
Чьи лица виделись Николаю Ильичу, когда, просыпаясь до рассвета, он слушал, как оживает трамвайное депо? Оно тянулось вдоль Малой Вульфовой, которая начиналась их домом, похожим на утюжок. (Сюда, на Петроградскую сторону, Косыгины перебрались в 1910 году.) Выезжает, бывало, на линию 6-й маршрут, вожатый мигнет дворнику синим огоньком: доброе утро, мы с вами раньше всех заступаем. Выглянет в окошко хозяйка оранжево-белых огней, это 21-й маршрут: «Что пишет Алеша, Николай Ильич?» — «Собирается скоро приехать!» В том круге привычных лиц был и весельчак-сапожник, над будкой которого в одно прекрасное утро появилась самодельная вывеска: «Сапожная мастерская имени Освобожденного Труда», и банщик с Большой Пушкарской — он гордился тем, что поддавал парку самому Шаляпину, были друзья-рыбаки, вместе с которыми промышляли корюшку…
В прежние годы Николай Ильич отправлялся со своей Вульфовой за Большую Невку, на завод «Новый Лесснер». После Гражданской войны, когда заводы стояли, он, квалифицированный токарь, не постеснялся взять метлу. Хоть и холодно, говорил, да не голодно.
Из Центрального государственного архива Санкт-Петербурга мне прислали такую справку:
«В документах архивного фонда Ленинградского губернского финансового отдела, в списках совершеннолетних жильцов дома 1/20 ул. Малая Вульфова на 1 октября 1923, 1924, 1926 и 1928 гг. значатся: Косыгин Николай Ильич, 1869 г. рождения, дворник дома 1/20 по ул. М. Вульфова, № квартиры (помещения) 93; Косыгина Мария Николаевна, 1902 г. рождения, инвалид, находится на иждивении отца; Косыгин Павел Николаевич, 1898 г. рождения, в 1923 г. слушатель Петроградского сельскохозяйственного техникума, в 1924/25 г. слушатель электротехнических курсов, в 1926/27 г. монтер завода «Русский дизель», № квартиры (помещения) 93, с 1924/25 г. исправлено на № 78. В списках на 1 октября 1926 и 1928 г. значится Косыгина Антонина Васильевна, 1904 г. рождения (жена брата. —