– Вроде.
– Но мне что-то неохота.
– Ну, не благодари.
– Я бы его пришиб, если бы не ты.
Я возмутился. Вот наглец!
– Значит, он меня должен благодарить?
– Его дело.
Я шагнул вперед. Он стоял на дорожке.
– Все?
Черный не сдвинулся с места.
– Слушай, русский. – Вопреки запрещению Бела-бачи он назвал меня русским, и это должно было означать, что разговор пойдет серьезный, что плевал он на все запрещения. – Я против тебя, как типа, абсолютно ничего не имею.
– Ну и хорошо.
– Но хочу тебя крепко предупредить: не становись у меня на пути.
– Пока ты стоишь у меня на пути.
– Я про другое… Если хочешь, могу сказать прямо: Аги!
– Что Аги?
– Хочешь играть в кошки-мышки? – Он не признавал никакой дипломатии. – А я не хочу. Ты ее любишь?
– Что?!
– Скажи прямо, как мужчина мужчине. Любишь? Женишься на ней?
– Слушай, Черный, просто смешно…
– Вот! – он припер меня к стенке и торжествовал. – Тебе смешно! А не любишь и не женишься, так не лезь.
– А ты женишься?
– Да! – глаза его сверкнули в темноте. – Да! Клянусь богом! Я люблю ее и женюсь на ней. И мне наплевать – слышишь! – наплевать на то, что другие говорят про нее.
– А она?
– Что – она?
– Она тебя любит?
– Это не важно! Не любит, так полюбит – ты же сам видишь, какой я парень. Только ты не лезь, не становись между нами. Вот тебя-то она точно не любит, ты ей даже не нравишься.
Все мое самолюбие взбунтовалось против такого наглого утверждения. Я засмеялся – несколько искусственно.
– Я ей не нравлюсь, а тебя она выгоняет. И в тот раз выгнала, с костюмом, и вчера, и сегодня! Только зря проторчал под дверью.
Это была просто догадка, но как только я ее высказал, то сразу увидел, что прав. Черный отшатнулся, как от удара.
– Это тебя совершенно не касается. Это мои с ней отношения, и до них нет никому дела… Да, стоял под дверью, да, и еще буду стоять. Месяц! Два! Год! Десять лет! Пока она не будет моей… А ты, ты… Пойми, болван, она не к тебе, не вот к этому типу с носом картошкой и соломенными волосами, хорошо относится. Она так относится к тебе просто потому, что ты русский. Ты первый русский, которого она видит. Поэтому она к тебе так относится. К русскому, а не к тебе. Не к тебе! На тебя, какой ты есть, ей наплевать. Вокруг нее не такие ходят.
– Кончим этот разговор, – тихо сказал я, чувствуя, что еще несколько слов и мы сцепимся с ним, как мальчишки.
– Ты мне сначала обещай.
– Ничего я тебе обещать не буду. Пусти меня.
Он сунул руку в карман:
– Не будешь?
В кармане у него лежал складной нож. Я разозлился.
– Пошел к черту!
Толкнул его и двинулся дальше по тропинке к бункеру.