– Имейте в виду, я вас буду привлекать для дезинфекции помещений.
– Это не входит в круг обязанностей химической роты, – сухо отпарировал капитан.
– Гм… Видите ли, говоря по правде, я не очень доверяю местной санитарной команде. А в городе появился тиф… Вы понимаете, насколько это серьезно.
– Только в порядке личного одолжения, господин майор…
На улице капитан Комочин спросил у лейтенанта Нема:
– Что за помещение?
– Подходящее, – ответил тот бесстрастно. – Три большие комнаты. Два выхода, на разные улицы.
– Сколько времени вам понадобится, чтобы привести людей на место?
– Полтора часа.
– Действуйте!
Лейтенант козырнул, повернулся по-уставному. Мы остались одни.
– Капитан Комочин, – сказал я тихо, – не могу не признать, что восхищен вашей выдержкой.
Это было очень скупое признание. Я бы мог сказать гораздо больше. Что верю ему теперь, верю безоговорочно и навсегда. Что бы ни услышал о нем. Что бы ни узнал. Что бы ни случилось.
Он поморщился.
– Фу! Откуда такой напыщенный стиль?.. Что вам ставили в школе за сочинения?
Я не сразу пошел в чарду на Берлинской улице. Сначала нужно было навестить кондитера – капитан Комочин, узнав, что он какой-то там начальник в доме нилашистов, советовал не порывать с ним. Тем более, что он уже клюнул на пенициллин.
Кондитер действительно ждал меня. Как только я появился в его заведении, он, улыбаясь во весь свой широкий, как у жабы, рот, пошел мне навстречу.
– Сервус! – часто моргая, поздоровался он со мной, как со старым приятелем. – Молодец, что пришел. Пойдем, поговорим.
Я, сославшись на занятость, отказался. Сказал ему о своем переводе в химроту. У него разочарованно вытянулось лицо. Я поспешил успокоить:
– Я кое с кем переговорил в госпитале. Вы не раздумали?
– Я раздумал?!
– Тогда ждите, забегу на днях. Как освобожусь…
– Только обязательно!
Он помахал мне короткопалой пухлой рукой.
Теперь можно было и в чарду. Рота еще не пришла. Капитан Комочин в сопровождении маленького, припадавшего на левую ногу старичка с бородкой клинышком ходил по пустым, гулким, пропахшим вином комнатам. Все окна были выбиты, в помещении свободно гулял ветер. Он игриво трепал гирлянды грязных цветных флажков, оставшихся от какого-то празднества, шевелил рваные полосы обоев на стенах. На обшарканном полу поблескивали и хрустели под ногами мелкие осколки стекол.
– Хозяин дома… Лейтенант Елинек, мой помощник.
Старичок сунул мне холодную, сухую руку, невнятно пробормотал свою фамилию и снова повернулся к капитану:
– И окна тоже за мой счет?
– Да. Притом, вставить сегодня же.
Майор Троппауэр был бы доволен суровой непреклонностью капитана по отношению к своему венгерскому соотечественнику.