Опять над городом раздавались тяжелые вздохи, похожие на отдаленные раскаты грома.
– Боитесь? – поинтересовался Шандор.
Торговец ответил вопросом:
– Что, по-вашему, самое страшное в мире?
– Не знаю… Смерть, наверное.
– Нет, господин железнодорожник.
– А что?
– Страх перед смертью. И во всем так. Страх всего страшнее.
– И с русскими тоже так? – спросил я.
Он опасливо посмотрел на мои погоны.
– Что вы там разглядываете?
– Да вот, стараюсь по ним угадать, как вам надо ответить.
Я рассмеялся:
– Дипломат вы!
– Если бы! – Он сокрушенно вздохнул. – Если бы я был дипломатом, разве бы до этого дело дошло?
Он, прислушиваясь, повернул голову. Грозный рокот артиллерийской канонады не утихал ни на миг.
Мы снова вошли в переулок. Я прочитал его название на табличке.
– Здесь?
– Вон тот дом, за металлической оградой, – ответил Шандор. – Пожалуй, сначала лучше мне одному.
– Правильно.
– А ты?
Мы как раз проходили мимо парикмахерской. Я нерешительно провел рукой по подбородку. Что там брить? Но не болтаться же на улице.
– Зайдешь за мной сюда.
Звякнул колокольчик над дверью. В пустом помещении тотчас же возникли двое в халатах. Один, с великолепной шевелюрой, взбитой над головой, помог мне снять шинель. Беспрестанно кланяясь и извиваясь всем своим тонким гибким телом, как червяк, посаженный на крючок, он усадил меня в кресло. Легким, едва уловимым движением провел ладонью по волосам:
– А ля фюрер? Или под фокстрот?
– Бриться.
– О! – В глазах у него на миг мелькнуло веселое удивление. – Как господину лейтенанту будет угодно.
Он быстро взбил мыльную пену и рукой стал размазывать по моим щекам. Я вздрогнул от отвращения. Рука была холодной, как лягушка.
– Почему вода не горячая?
– О! – Глаза у него округлились, и я понял, что снова влип, как тогда с единицами хозяйского сына. – Господин лейтенант употребляет при бритье горячую воду?
Отступать уже было поздно.
– Да, – бросил я небрежно, – привычка, с фронта.
– О! Господин лейтенант должен был предупредить.
Он вытер салфеткой мыльную пену с моего лица и выбежал из зала с медной чашечкой для воды.
– Господин лейтенант, вероятно, воевал в России?
Я обернулся. Второй парикмахер сидел, согнувшись, возле низенького столика со стопкой журналов и курил.
– Откуда вы знаете? – Я прикинулся удивленным.
– Горячая вода. У них там всюду так принято…
– Значит, вы тоже?
Он невесело улыбнулся:
– Мы с господином лейтенантом, можно сказать, земляки. Только мне меньше повезло. Видите?
Он поднял одну штанину. Ноги под ней не было – протез, окрашенный в розовый цвет, как кукла из папье-маше.