Вдоль тротуаров жиденькой цепочкой стояли женщины. Их глаза прочерчивали быстрые линии от одной повозки к другой и останавливались на раненых, напряженно всматриваясь в их худые небритые лица.
Последними шли повозки, накрытые брезентом. Женщины каменели, наливаясь ужасом. Со скрипом вертелись колеса, трепетали края полотнищ, ветер шевелил солому, и лишь длинные рельефные бугры под брезентовыми полотнищами оставались неподвижными.
Я остановился у входа в комендатуру, провожая глазами последнюю повозку. За ней шел кривоногий крестьянин в шляпе, в высоких сапогах и громко бранил лошадей.
Рядом со мной стояло несколько офицеров.
– Мужичье! – возмущался один из них. – Никакого почтения ни к живым, ни к мертвым.
Остальные молчали.
Было уже без пяти три. Я зашел в комендатуру.
Капитан Киш встретил меня невеселой шуткой:
– А, лейтенант Елинек! Еще не отравились своим ипритом?
– Прибыл в ваше распоряжение! – отрапортовал я.
– Выходите во двор, там две грузовые машины. Любое место считайте своим.
– Слушаюсь! Куда ехать?
– Куда повезут…
Мне не понравились эти слова, не понравилось угрюмое выражение на худом, изрытом морщинами лице. Не драпануть ли, пока еще не поздно?
Но, спустившись вниз, во двор, я увидел возле автомашин много офицеров, человек, наверное, шестьдесят. Они шутили, смеялись.
Вот во двор вышел и сам капитан Киш.
– По местам, господа офицеры.
Я сел в кузов второй машины, на крайнее место возле заднего борта. Мало что может случиться! А отсюда легче спрыгнуть.
Машины, напряженно гудя, выбрались из двора комендатуры и помчались вдоль трамвайных путей по направлению к заводу. На одном из перекрестков они затормозили и пропустили вперед несколько легковых автомашин с немецкими номерными знаками. Одну из них я узнал: машина гестапо!
Стало не по себе. Эх, надо было удрать!.. Я прислушался к разговорам офицеров. Никто не знал, куда нас везут. Шутки по этому поводу не прекращались.
Позади остался завод, железнодорожный переезд. Потянулись пустые осенние поля. Мы были за городом. Машина мягко покачивалась на ровном асфальте.
Шутники постепенно замолкли.
– На фронт?- предположил кто-то.
Сразу все помрачнели.
– Одних офицеров?.. Нет, нет!
– А, сейчас не знаешь, кто хуже: русские или наши солдаты.
– Неужели прорыв?
На фронт?.. Но вот машина свернула с асфальта, запрыгала на выбоинах проселочной дороги, а спустя несколько минут остановилась.
– Господа офицеры!..
Киш предложил нам слезть.
Я спрыгнул и оглянулся. Пески, пески до самого горизонта. Похоже на артиллерийский полигон.
И уже среди офицеров возникли новые толки: