– Святой отец, могу ли я рассчитывать на вашу помощь в беде?
– Каройка, Каройка! – пастор укоризненно качал головой.- Разве не я вот этими самыми руками опускал тебя, маленького, в купель?
– Но очень и очень большая беда, и вы можете навлечь на себя неприятность…
– Каройка!
Пастор воздел к потолку пухлые руки, словно призывая в свидетели самого господа бога.
– Святой отец, я покинул армию.
Руки пастора застыли над голым черепом.
– Еще не все, святой отец. Мой долг патриота повелел мне сделать все для освобождения моей родины от ее врагов – гитлеровцев и их пособников, – несколько напыщенно возвестил лейтенант.
Пастор, испуганно озираясь, безмолвно замахал руками.
– И это еще не все, святой отец! Я перешел к русским…
– Боже! – выдохнул пастор.
– Они теперь мои товарищи. Двое из них перед вами.
Лейтенант Оттрубаи, увлекшись, хватил через край. Мы не так с ним уславливались. Лишь в случае крайней нужды он мог открыть пастору, кто мы такие. А теперь… Я думал, толстяка хватит удар. Он смотрел на нас, широко раскрыв глаза, и беззвучно разевал и закрывал круглый рот. Овладев собой, он приторно улыбнулся и произнес:
– Досивани!
Я не сразу сообразил, что это странное слово должно обозначать «до свидания» – пастор спутал его со словом «здравствуйте».
– Они говорят по-венгерски, святой отец.
– О! О! – пастор снова, как у ворот, кинулся к нам и стал пожимать руки. – Мы все вас так ждем, так ждем! Почему, почему вы так долго не идете?
Комочин улыбнулся одними уголками губ:
– Дорога нелегкая, господин пастор.
– О! Мой бог! Как вы говорите по-венгерски! Прекрасно! Чудно! И вы, сын мой? – обратился он ко мне. – Вы тоже так же изумительно владеете нашим трудным языком?
– Наверно, похуже.
– О! Великолепно! Великолепно! Какая скромность! Какая скромность! Нет, Каройка, ты только посмотри, какая благородная скромность… Вы знаете, мы – я и Крошка – мы тоже против! – Эти слова он произнес почти шепотом, заговорщицки приблизив к нам свое лицо. – Ужасная война, ужасная война! Мы слушаем Лондон, даже Москву. Какие передачи! Какие изумительные передачи!
– Святой отец, – осторожно прервал его восторги лейтенант Оттрубаи. – Значит, мы можем рассчитывать на ваше гостеприимство?
Пастор сделал скорбное лицо и покачал головой.
– О Каройка, Каройка! Как ты мог подумать обо мне, о человеке, который тебя… – И вдруг спросил совершенно деловым тоном, каким на базаре осведомляются о цене: – На сколько времени?
– Не знаю… Пока я разыщу кое-кого из знакомых, достану машину…
– Ну хорошо, пусть будет до завтра, – торопливо вставил пастор. – Я так рискую, так рискую. У меня не очень благонадежная репутация. На днях я имел неосторожность сказать господину городскому голове: «Скорее бы кончилась война!» Чрезвычайно неосторожно с моей стороны, не так ли? – И снова очень деловито: – Я надеюсь, господа русские дадут мне защитную грамоту… Ну, документ, что я, рискуя собственной жизнью…