Некоторое время спустя они переехали в Аргентину, где Маркус заработал кучу денег и тотчас же потратил их на жемчуг для Додо.
— Во всяком случае, это отличное помещение капитала, дорогая, — сказал он, — мы можем в любой момент заложить или спустить его.
— Почему мы не возвращаемся домой, в Англию или в Ирландию? — спросила однажды Сильвия, когда ей было уже шестнадцать лет.
— Там слишком сыро и холодно! — рассмеялся Маркус.
— По газетным сообщениям, в Лондоне в течение двух недель стоит небывалая жара, — вежливо заметила Сильвия.
— Но кто же захочет жить в городе, где стоит небывалая жара? — возразил Маркус.
— Скажи, папа, есть какая-нибудь определенная причина, из-за которой мы не можем вернуться домой? — настаивала дочь.
Леди Дин отложила книгу, которую она читала во время этого разговора, и мягко, но решительно сказала:
— Конечно. Я не хочу.
Сильвия, ничего не возразив, повернулась и вышла из комнаты. Они жили тогда в Париже в маленькой второстепенной гостинице. Тихая, вымощенная булыжником улица была совершенно пустынна, камни мостовой, раскаленные от солнца, жгли ноги.
Сильвия направилась в Булонский лес, чтобы укрыться от зноя и немного собраться с мыслями.
С ее родителями определенно что-то неладно, их окружает какая-то тайна, все это так странно… Никогда не возвращаться домой, никогда не иметь возможности близко познакомиться с англичанами…
Сильвия вспомнила одного очень симпатичного человека со странным именем — Лоренцо О'Дайль, имение которого было расположено по соседству с замком Россмит. Лоренцо был не первой молодости, но очень мил и приветлив, ездил с Сильвией кататься верхом, покупал ей книги, много рассказывал об Ирландии; как-то в разговоре он упомянул, что ей следовало бы провести этот сезон в Лондоне и выезжать… Потом вдруг все кончилось, приехала его жена, и он сразу стал другим. А между тем его жена была такой же милой, веселой и остроумной, как и он. Но Додо почему-то не поладила с ней, и миссис О'Дайль больше не приглашала семью Дин на свои вечера и пикники. Таким образом, знакомство мало-помалу свелось к беглым поклонам при случайных встречах на улице.
И так получалось всегда: знакомство с англичанами начиналось очень хорошо, а затем вдруг сразу прекращалось — так же, как с О'Дайлями.
— Почему? — терзалась Сильвия.
Так было со всеми, кроме немногих англичан, которые не нравились Сильвии, как, например, Монти Ривс или Клэнси Флеминг.
«Жизнь очень сложна, — думала Сильвия, сидя на скамейке в парке и любуясь синим небом и золотыми бликами солнца на изумрудной листве деревьев. — Очень. Нам всегда нравятся те, которые нас не любят, и мы не любим тех, которым мы нравимся».