Подпольная городская партийная организация активно работала и в зайцевском войске. Тот же Чечевичкин, Стефанюк, Галимханов и многие другие большевики смело проникали к казакам и агитировали их за разоружение, разоблачали коварство их атаманов. И результаты уже сказывались: многие рядовые казаки открыто заявляли, что драться с красногвардейцами не будут. Участились случаи убийства офицеров...
Федоров подтвердил сведения Танкушича и добавил, что 7-й Сибирский полк выставил охранение, выслал по городу свои патрули, поддерживает связь с рабочими-железнодорожниками.
Ф. И. Колесов решил форсировать события. Мы снова погрузились в эшелон и двинулись к Самарканду. Рано утром подошли к станции Ростовцево. Там под парами стояли поезда врага.
Отряд ташкентцев высыпал из вагонов и залег по обе стороны дороги. На него двинулись белоказачьи цепи. Захлопали пушки, затарахтели пулеметы, сухо затрещали винтовочные залпы.
Силы были примерно равны, бой грозил затянуться. Тогда вопреки привычной тактике вперед вырвалась наша «бронеплощадка». Она рассеяла неприятельские цепи и, не сбавляя хода, влетела на станцию Ростовцево. Находившиеся там вражеские составы спешно укатили в Самарканд.
Когда из Ташкента подошли еще два отряда, мы двинулись дальше. Но воевать больше не пришлось. Видя, что дело принимает серьезный оборот, казаки начали сдаваться. Они сами расправлялись с теми, кто пытался утаить оружие, провоцировали беспорядки.
Станичникам мы оставили их личных коней и снаряжение. И без того нам достались огромные трофеи — несколько пушек и десятки пулеметов, много винтовок, снарядов и патронов, артиллерийские и офицерские лошади, повозки. Все это очень пригодилось, когда Туркестан оказался надолго отрезанным от промышленных районов страны.
Часть казачьей голытьбы выразила желание служить в войсках Советского Туркестана. Офицеры подались кто в Бухару к эмиру, кто в Оренбургские степи к атаману Дутову.
Полковник Зайцев пытался бежать в Закаспий. Но в Ашхабаде был опознан и арестован. Следствие по его делу раскрыло, что он находился в связи с Дутовым, туркменской белой гвардией, правительством контрреволюционной «Кокандской автономии», бухарским эмиром. Зайцев действовал и как платный агент иностранного империализма.
На суде Зайцев признал себя во всем виновным. ЦИК Туркестана счел возможным смягчить приговор: расстрел был заменен десятью годами заключения. За эту гуманность позднее пришлось расплачиваться кровью. Зайцев не раскаялся. Он бежал из тюрьмы и немало навредил нам, организуя заговоры и басмаческие налеты.