Габриш, ранив пытавшегося преградить ему дорогу кавалериста, продолжал преследовать офицера. Тот безуспешно отстреливался из маузера. Но когда венгр уже занес саблю для удара, пуля угодила-таки в плечо ему. Габриша бережно сняли с коня, перевязали.
А тем временем Федоров настиг лошадь с вьюком. Вьюковожатый, видя бесполезность сопротивления, бросил винтовку.
Двух неприятельских конников срубил Танкушич. Третьего из винтовки свалил Шишкин. Еще одного сразил Пархоменко.
Но и у нас были потери. Мы лишились Ашурова. Он по приказанию Федорова тащил за собой отбитую у противника вьючную лошадь. Кладь начала сползать. Ашуров решил поправить ковровые переметные сумы. Пока возился с веревками, отстал. Из кишлака выскочили трое конных. Это был тот самый дозор, который мы пропустили.
Ашуров не растерялся. Вскинув винтовку, выстрелил раз, другой. В кого-то попал, но и сам получил пулю в живот. Скорчился от нестерпимой боли, упал.
Мы поспешили на выстрелы. Ашуров еле дышал. В животе зияла огромная рваная рана. Специально надпиленная пуля разворотила внутренности и застряла в позвоночнике. Ашурова перевязали, но везти не решились. Вскоре он умер.
Осмотрели вьюк, из-за которого погиб наш боевой товарищ. Там оказался динамит. Сомнений не оставалось: «автономисты» собирались взорвать мост. Это подтвердили и пленные.
На станцию Пап мы прибыли, когда там уже собрался весь наш отряд.
Бойцы высыпали из вагонов. Нас поздравляли с победой, с интересом рассматривали трофеи и пленных.
Выслушав подробный доклад Танкушича, командир и комиссар отряда объявили разведчикам благодарность.
Раненого Габриша хотели той же ночью отправить с попутным поездом в ташкентский госпиталь. Но венгр наотрез отказался. Заявил, что рана пустяковая, кость цела, быстро заживет. Его оставили в отрядном лазарете...
А «Кокандская автономия» трещала по всем швам. Ее «премьер» Чокаев и «главком» полковник Чанышев предпочитали не ввязываться в крупные бои с красногвардейскими отрядами. Тогда наиболее реакционные элементы, добивавшиеся решительных действий, организовали «правительственный переворот». У власти стал некий Иргаш, вожак крупной разбойничьей банды, в прошлом уголовный преступник, бежавший с царской каторги. За спиной Иргаша стояла Улема — самая мрачная из мусульманских партий. Улемисты ставили целью возврат к феодальному средневековью. Иргаша пытались объявить ханом, но из этого ничего не вышло.
Разбитые под Кокандом, банды Иргаша метались по Ферганской долине. С помощью сельских пролетариев красногвардейские отряды постепенно вылавливали их. Немногие из уцелевших главарей «Кокандской автономии» либо бежали в Бухару, либо ушли в подполье.