– Я вообще не могу понять, почему она уехала. Все годы, что я знаю Гвен, она никогда не уезжала далеко.
– И никогда не упоминала друзей в Кембридже.
– Но у профессора, возможно, там были знакомые. Это вполне вероятно.
– Может быть, – согласилась Куини, – но почему она не рассказывала о них? И ты знаешь, дорогая, для людей ее возраста (Гвендолин была десятью годами старше ее и двенадцатью старше Олив) требуется целая эпоха, чтобы подготовиться к отъезду. Я помню, как мама, когда ей было за восемьдесят, собиралась по две недели, при этом она всего лишь ездила к моему брату. Обсуждала все «за» и «против» каждый день. Ехать утром или днем? Каким поездом? Просить, чтобы сын встретил ее, или сам догадается? Тебе это тоже известно. И с Гвендолин было бы так же. Нет, даже хуже.
– Хорошо, тогда я не знаю. Выпей кофе, пока он не остыл.
– Прости, Олив, но я не могу. У него вкус моющего средства. Как думаешь, у Гвен есть записная книжка? Можно там посмотреть адрес.
Они прошлись по комнате, отпуская замечания насчет грязи и паутины, и принялись вытаскивать книги из шкафа, поднимая тучу пыли. И тут Микс спустился в прихожую. Когда старухи вошли в дом, он уже шел вниз по лестнице, отправляясь на поиски плотного полиэтиленового пакета. Услышав их голоса, сначала вернулся к себе, а потом решил, что лучше подойти к ним и, что еще важнее, попросить, чтобы они отдали ключи от дома.
За несколько мгновений до того, как он вошел в гостиную, Олив нашла древнюю записную книжку Гвендолин в ящике среди обрывком бумаги, сломанных карандашей, английских булавок, резинок, старинных электрических штепселей и полусотни использованных чековых книжек, в которых остались одни корешки. Когда вошел Микс, она просматривала начало книжки.
– О, доброе утро, мистер Селлини.
– Привет, – ответил Микс.
– Мы только что задавали себе вопрос, не знаете ли вы случайно имена друзей, к которым уехала мисс Чосер?
– Нет, не знаю. Она не говорила.
– Мы должны разузнать, – сказала Куини. – Это так не похоже на нее – уехать, не сказав ни слова. – И Куини подарила Миксу одну из тех улыбок, что разили мужчин наповал, когда ей было восемнадцать, и положила ладонь на его руку. В конце концов, он же мужчина. – Мы думали, что вам она призналась.
Он не ответил.
– Вы отдадите мне ключи?
– Какие? – резко спросила Оливия.
– От этого дома. Они вам сейчас не нужны, раз хозяйка уехала.
– Нет, нужны. Мы будем присматривать за домом, пока ее нет. И еще. Я отдам ключи лично мисс Чосер, и никому больше. Вам понятно?
– Понятно. Да не волнуйтесь так. – Микс отвернулся и бросил через плечо: – В вашем возрасте от этого поднимается давление.