— Николь, ты вообще слышишь меня?
— Да?
— Я спрашиваю, откуда это у тебя? Кто он такой? Что ему надо от нашей семьи?
— Мама, можно, я тебе потом расскажу? Мне сейчас срочно нужно к папе.
— Николь! Я лягу рядом с ним с точно таким же приступом, если ты немедленно не скажешь мне!
— Нет, мама. — Она взяла из шкафа чистые джинсы и теперь натягивала их, прыгая по комнате на одной ноге. — Вот как раз если я тебе расскажу, ты точно сляжешь.
— Ой!!! Мне уже плохо!
— Мама!
— Николь! Я еду с тобой! Я буду слушать, о чем вы с отцом говорите! Я имею право!
Николь остановилась: нет, так дело не пойдет, маму надо оставить дома.
— Не волнуйся, мама, этот Голдфилд… то есть Мерисвейл не хочет нам ничего плохого. Он хочет дать нам денег.
— Денег? А сколько? А за что? А кто он такой? А почему ты тоже его знаешь? А почему…
— Мама!!! Ты вообще не замечаешь ничего необычного?
— А что?
— Ты больше нигде не слышала такую фамилию?
— Фамилию? — Сандра наморщила лоб и почему-то уставилась на свои ногти. — Хм. Да… ты знаешь, как будто слышала. Такое ощущение, что… А он не из Нью-йоркского дома молы?
Николь закатила глаза:
— Какой дом моды!
Сандра снова задумалась. Очевидно, созерцание собственного маникюра помогало ей размышлять.
— Хм. Ну если не из дома моды… Мерисвейл… Ой. — Она побледнела. — Так это же наша фамилия!
— Вот именно!
— Наша? Бабушкина? Он что, наш родственник?
— Вот именно!
— Ты его знаешь?
— Мы с ним вчера в первый раз встретились.
— Это ты дала ему наш телефон! Ну зачем?
— Да не давала я ему ничего! Он сам нашел и меня, и тебя, и папу… Он оставил мне эти визитки, просил одну передать отцу. Только я не думала, что после ужина в «Старом мельнике» его сразу понесет встречаться с папой.
— Ты была в «Старом мельнике»! — обрадовалась Сандра. — Ну как там? Джонатан все еще работает администратором? Ах, он такой милый…
Николь не отреагировала на эти слова. Мать в своем репертуаре. Тут уж ничего не исправить.
— А теперь я поеду, хорошо? Мы поговорим с папой о том, что Мерисвейл сказал мне и ему.
Сандра не слушала ее. Она беззвучно шевелила губами, глядя широко распахнутыми глазами в пол, словно ребенок, который слишком возбужден.
— Ты говоришь, хочет дать денег?
— Кто? — не сразу поняла Николь. — А, да.
— Родственник?
— Дальний. История полуторавековой давности… Так ты мне дашь номер врача?
Мать подняла на нее глаза, и Николь увидела их шальной блеск.
— Слушай, а он не сказал сколько?