Николь поднялась в свою комнату, взяла фотографию отца в рамочке и, свернувшись калачиком, устроилась на диване. Вечером сюда, как обычно, придет Берт, которого мать привечает то ли как будущего зятя, то ли все-таки как потенциального любовника… Потом он узнает о наследстве… Ей стало невыносимо скучно от предсказуемости своей прежней жизни. Хорошо, что у нее теперь начинается другая веха.
Итак, она свободна. Нет больше папиных денег, и нет проблем. Или есть? Обиженная мать найдет куда пристроить ее долю, а потом, если Николь передумает, скажет, что шанс упущен. Учитывая прежний опыт, можно было не сомневаться: именно так мать и поступит. Но вдруг так и надо? Вдруг именно этого хотел отец?
Только на что же она тогда будет жить? Ее собственных сбережений хватит ненадолго. Конечно, можно продать машину… Николь почувствовала, как внутри нарастает легкая паника. Мать думает, что у нее есть жених, который сможет худо-бедно обеспечить ее. Люк думает, что ее обеспечивает мать.
А на самом деле у нее никого нет. И ничего. Она одна. Абсолютно одна. Так что же делать?
А может, пойти к Люку и сказать: «Я солгала маме, что ты мой жених, и поэтому отказалась от наследства. Но у моего прапрадедушки где-то спрятаны миллионы золотом, может, поищем? Но имей в виду, все, кто этим занимался до нас, плохо кончили».
Хорошенькое дело. Люк покрутит пальцем у виска, скажет, что это ее проблемы, и уйдет прочь, на этот раз навсегда.
Николь вздохнула: а ведь он классно целуется! Хотя это, безусловно, не может служить поводом быть вместе, но…
— Николь! — раздался из-за двери голос матери. — Николь, к тебе пришел Берт.
— Ко мне? — искренне удивилась она.
— Да! Спустись вниз, мы ждем тебя в гостиной. Это важно.
Так-так, подумала Николь. Если мама не прислала горничную, а не поленилась подняться наверх сама, значит, дело действительно важное. Интересно, она уже успела сказать Берту про отказ от наследства или желает предоставить мне возможность самой преподнести эту новость? Скорее всего, она не утерпела.
Николь вышла из комнаты, преодолела несколько ступенек лестницы и остановилась. Посреди гостиной стоял Берг Голдфилд в смокинге, белой рубашке, начищенный и идеальный до такой степени, что даже манекен из магазина свадебных принадлежностей не мог тягаться с ним. В руках он сжимал огромный букет. Увидев Николь, в недоумении замершую на лестнице, Берт подался вперед, неловко оступился и поспешно выдал:
— Я пришел к вам. Это… очень важный разговор. Николь… Я хочу, чтобы вы выслушали меня.
Она молчала.
— Вы можете уделить мне минуту-другую?.. Ах да! — Он спохватился и протянул ей букет. — Это вам.