Мэйбл радовалась тому, что по совету Элвина заранее забронировала билет на обратный рейс. Она всегда сможет вписать имена детей в свой билет, но, конечно, вначале все выяснит с Фредом.
Сердце у Мэйбл сильно забилось, когда она, взяв сумку, проходила таможенный досмотр. Ее глаза искали знакомое лицо в целом море людей, ожидавших по другую сторону барьера. Пока что она никого не узнала и забеспокоилась: неужели Фред все же не пожелал встретить ее?
Мэйбл, толкая тележку с поклажей, решительно направилась через толпу встречающих к телефонной будке. Я не собираюсь, ожидая его, долго топтаться здесь, подумала она. Если уж он не явился вовремя, я сама позабочусь о себе. Но тут же Мэйбл увидела Фреда. Он стоял, прислонившись к барьеру, и внимательно наблюдал за ней. Ей показалось, что на секунду сердце замерло у нее в груди и они остались единственными живыми людьми на всей планете. Толпа вокруг них, движение и шум как бы исчезли, когда она заглянула в эти темные, волнующие ее глаза.
Фред выглядел совсем иначе, чем прежде, но все же оставался таким же до боли знакомым. От этого сердце у Мэйбл сильно защемило. Он все еще сохранил остатки своей грубоватой красоты, только теперь в его темных волосах, на висках, серебрилась седина. И одет он был не в потертые джинсы, а в строгий темный костюм. В его облике все напоминало, что это преуспевающий адвокат.
Фред не поспешил к ней навстречу, а с какой-то ленцой медленно оглядел сначала ее туфли на высоких каблуках, а потом темно-синий костюм, который облегал прелестную фигурку, и только потом остановил свой взгляд на лице.
К большому неудовольствию, Мэйбл почувствовала, что краснеет, а Фред заулыбался, заметив это, и только тогда двинулся в ее сторону.
— Привет, Мэб, давненько мы не виделись, — протяжно произнес он своим бархатным голосом, который она так хорошо помнила.
Мэйбл прикусила язык, едва не сказав: «Недостаточно давно».
— Да, действительно… Ты совсем не изменился.
Вот и все, о чем она успела подумать, и сказала-то не совсем правду. Теперь она поняла, что он изменился, и дело не только в серебристых нитях, появившихся в его волосах. Человек, которого раньше знала Мэйбл, был добродушен и доступен, а нынешний Фред казался ей неприступно суровым и крутым. Над ним как бы витал ореол властолюбия.
Мэйбл предположила, что стремительный взлет в карьере прибавил резкости и непреклонности чертам его лица. Действительно, Фред за последние несколько лет добился того, чего многие не могут достичь за всю свою жизнь. Нельзя попасть в самые верхи общества, не обладая жестокой решимостью.